Почти полвека Москва жила под попечением великого пастыря, которого называли синодальным Патриархом и Митрополитом Всероссийским.
Московское служение
Б иография святителя хорошо известна. Он родился в Коломне 26 декабря 1782 года (8 января 1783 года) в семье потомственного священника и был наречен в честь св. Василия Великого. Мальчик был тих, набожен и любил храм - однажды на Литургии, увидев, как поднимают под храмовый свод тяжелый свещник с только что погашенными дымящимися свечами, он воскликнул: «Мама, скоро служба кончится - молитва к Богу пошла!»
Девяти лет от роду Василий был отдан в Коломенскую семинарию, но в 1799 году она закрылась. Продолжить обучение он хотел в Славяно-греко-латинской академии, но отец уговорил его перейти в Троицкую семинарию в Лавру - в обитель преподобного Сергия Радонежского. Там талантливого юношу скоро заметил митрополит Платон (Левшин). Помимо блестящих способностей, он обладал дивным даром красноречия - потом его называли Русским Златоустом и сравнивали с ним только слог Карамзина. Сам митрополит отозвался о своем ученике: «Я пишу по-человечески, а он - по-ангельски». Василия оставили преподавателем в Троицкой семинарии и определили «лаврским проповедником», а потом митрополит уговорил его принять монашество, пророча великое будущее на духовной стезе.
Когда жители Коломны просили определить Василия на место городского священника, митрополит ответил, что бережет его для себя. В ноябре 1808 года после долгих молитв и раздумий Василий принял постриг с именем Филарет в память святого Филарета Милостивого. Он не стремился ни к каким иным высотам, кроме духовных, мечтая остаться монахом при раке преподобного Сергия, но ему была уготована другая участь - сочетать «подвиг внутренний с общественным служением».
Уже в январе 1809 года Святейший Синод вызвал молодого иеродиакона в Петербург для преподавания - тогда в столицу выписывали самых способных учителей в связи с реформой духовных школ. Митрополит Платон не хотел отпускать его от себя и, видя, что Филарет тоже не был рад предстоящему отъезду, предложил похлопотать, чтобы его оставили в Московской епархии - следовало только подать прошение. Инок ответил, что он когда-то уже подал прошение о постриге и дал обет монашеского послушания. В Петербурге его ждал стремительный взлет - будучи определен инспектором столичной семинарии и бакалавром философской кафедры, он вскоре был возведен в сан архимандрита, назначен ректором Духовной академии и настоятелем новгородского Юрьевского монастыря. И все же Филарету суждено было вернуться в Москву - навсегда.
Первая духовная встреча святителя с Москвой состоялась в марте 1816 года, когда он был назначен архимандритом Новоспасского монастыря, совмещая новую обязанность с должностью ректора Санкт-Петербургской Духовной академии. Уже в следующем 1817 году состоялась его архиерейская хиротония во епископа Ревельского, но он оставался настоятелем московской обители до 1819 года, когда получил назначение в Тверь уже в сане архиепископа, а затем в Ярославль. В июне 1821 года он был переведен на кафедру в Москву, так как московского митрополита Серафима (Глаголевского) Святейший Синод назначил митрополитом Петербургским и Новгородским. Приехав в первопрестольную, архиепископ Филарет сразу же отправился в Лавру испрашивать благословение преподобного Сергия.
Вся Москва вышла встречать владыку. Праздничное богослужение состоялось в кремлевском Успенском соборе, и тысячи ликующих москвичей столпились от Соборной площади до Иверской часовни - это было первое московское торжество в честь святителя Филарета.
Он пришел в Москву опытным пастырем, состоявшимся ученым и самым просвещенным, передовым русским иерархом своего времени. Он снискал у одних репутацию «революционера», потому что его взгляды, слова, поступки намного превосходили действительность. С другой стороны, свои таланты святитель обратил на дело «охранительства», за что его столь же поверхностно считали консерватором, хотя само его «охранительство» было прогрессивным.
Он развивал церковно-национально-государственные устои, насаждал духовные сады, отличал заблуждение от заблуждавшегося, мог увидеть благое начало там, где его не видели другие, осмыслить здравую идею в православии, не прибегая к простому запрещению, возбуждал к нравственности, призывал к союзу с религией и постижению истины во Христе, углубляя истинную проповедь Слова Божия. Его горняя мысль и пламенное слово, касаясь насущных, вполне земных сфер жизни, возносили человеческую душу к Богу, как на крыльях. За это он получил прозвище «Филарета Мудрого».
Святитель принял московскую кафедру в сложное время, когда правительственные круги вместе с императором были охвачены нездоровыми мистическими идеями, побуждавшими искать единую внеконфессиональную христианскую истину без Православной Церкви. В духе этих идей архитектор Витберг создал первый проект храма Христа Спасителя, который был заложен на Воробьевых горах в октябре 1817 года. Филарет же, не осуждая «сплеча», казалось бы, очевидных фактов, считал, что увлечение мистикой отчасти было знаком духовной жажды человеческих душ. И в 1819 году он начал главный, самый драматический труд своей жизни - перевод Священного Писания на русский язык с церковнославянского для утоления «глада слышания слова Божия» и «для споспешествования истинному просвещению духовенства и православного народа». Идея создания русской Библии встретила множество препон. Даже духовенство оказывало сопротивление из опасений, что чтение Библии по-русски может вызвать лжетолкования Слова Божия и породить новые ереси и секты, или что «Слово Божие низведут на степень слова человеческого». Неграмотное простонародье предавалось суевериям, вроде того, что чтение Библии сводит с ума - все это приходилось преодолевать святителю Филарету. А свой знаменитый Катехизис, по которому потом училась вся Россия, он составил по поручению Святейшего Синода уже в 1822 году.
На те первые годы московского служения Филарета выпало первое страшное испытание - восстание декабристов, когда он сумел предотвратить кровопролитие в Москве, одним из немногих зная государственную тайну. Еще в 1823 году наследник великий князь Константин Павлович отрекся от престола, чтобы жениться по любви на польской графине Илоне Грудзинской. Император Александр I поручил архиепископу Филарету как самому образованному и красноречивому иерарху составить Манифест о назначении наследником великого князя Николая Павловича. Этот государственный акт по традиции положили в алтарь кремлевского Успенского собора. Некогда светлейший князь Потемкин преподнес в собор ковчег-дарохранительницу в образе священной горы Синая. У подножия этого ковчега хранились важнейшие государственные документы, как грамота об избрании на престол Михаила Романова, наказ Екатерины II для Уложенной комиссии и акт Павла I о престолонаследии. Теперь к ним присоединился Манифест о передачи престола Николаю.
В ноябре 1825 года император скончался в Таганроге. На пути в столицу его гроб привезли в Москву и установили в Архангельском соборе, тесном для народного прощания. Московский губернатор предложил накрыть древние надгробия досками, и на этот помост поставить гроб почившего императора. Святитель ответил губернатору, что попирать ногами царские гробницы неприлично, но попирать святых мощей он не позволит - и в помосте было сделано отверстие над ракой благоверного царевича Дмитрия.
Свое решение о передаче престола брату Николаю император пожелал хранить в строжайшей тайне, хотя по предложению святителя с Манифеста были сделаны три копии для Петербурга. Историки расходятся во мнении, почему эта тайна не была открыта сразу же после смерти Александра I - ведь она и стала фактической причиной смуты 1825 года. Они считают, что Николай Павлович прекрасно знал о решении своего царственного брата, но заставил официально присягать Константину, чтобы избежать повторения дворцовых переворотов, которые спровоцировал указ Петра Великого о завещании престола по личной воле государя. Только Павел I установил закон о порядке престолонаследия. И передача престола согласно «последней воли» покойного императора в обход этого закона таила опасность новых смут в дальнейшем.
Другие полагают, что Николай ничего не знал о Манифесте Александра I и отречении брата. И потому столица, как только в нее пришла весть о кончине императора, во главе с Николаем Павловичем присягнула Константину. Так или иначе, вышло августейшее решение. Святителю Филарету, по его словам, выпал странный жребий быть хранителем светильника под спудом - открывать тайну в такой ситуации значило бы посеять еще больший хаос. Великий князь Константин Павлович опять отказался от престола, после чего потребовалась новая присяга Николаю. Как известно, это послужило поводом для восстания декабристов - подобной провокации опасались и в Москве. Ведь она тоже присягнула Константину и тоже могла «возмутиться».
Все прошло тихо благодаря святителю. После того, как в Петербурге была принесена присяга Николаю Павловичу и о том узнали в Москве, 18 декабря в Успенском соборе в присутствии членов Сената, военных чиновников и простых москвичей архиепископ Филарет вынес из алтаря завещание Александра I, огласил тайну составления этого документа и молвил: «Россияне! Двадцать пять лет мы находили свое счастие в исполнении державной воли Александра Благословенного. Еще раз вы ее услышите, исполните и найдете в ней свое счастие». По прочтении Манифеста началась спокойная присяга москвичей на верность законному государю Николаю I. Москва праздновала мир. А святитель удостоился августейшей благодарности: император пожаловал ему бриллиантовый крест для ношения на клобуке.
22 августа следующего года в Успенском соборе состоялась коронация Николая I, и архиепископ Филарет, участвовавший в ней, после совершения Таинства был произведен в сан митрополита. Он возложил на себя белый клобук только после того, как отнес его в Чудов монастырь к мощам св. Алексия и принял от него, как в благословение. В сане митрополита Московского и Коломенского святитель Филарет пробыл 41 год.
«И ныне с высоты духовной мне руку простираешь ты»
Митрополит Филарет твердо отстаивал позиции Православной Церкви в Синодальный период, когда искус власти подчинить Церковь политическим интересам был весьма силен. Ему приходилось напоминать обер-прокурору, что у того не было «хиротонии», и не раз у них происходили размолвки с императором, но его ревностное исповедание Богоустановленной монархической власти было непоколебимо, и в трудное время они не знали разногласий. Так было в 1830 году, когда на Москву обрушилась холерная эпидемия, бушевавшая несколько месяцев. Ее называли единственной верной союзницей Николая I: такого страха и сплочения народа не было со времен нашествия Наполеона. Митрополит не покинул свой город, в ответ на царское приглашение в Петербург, готовясь умирать вместе со всеми. В Москве объявили строжайший карантин и оцепили ее военными кордонами, из-за которых Пушкин не мог попасть в город к невесте и дважды возвращался в Болдино. Митрополит повелел ежедневно совершать крестные ходы с молебным пением и колокольным звоном, и сам молился в Кремле с братией Чудова монастыря на коленях, под открытым небом. Священники обходили свои приходы, а потом шли в карантины окормлять больных, причем никто из них не заразился. Святитель Филарет не раз повторял, что врачевание медицинское должно сочетаться с врачеванием духовным, и что в данном случае упование на Бога важнее медицины.
В эти дни Николай I неожиданно приехал в Москву. Потрясенные москвичи увидели, как царская карета остановилась перед Иверской часовней - император долго молился перед чудотворной иконой на коленях, а потом отправился в Кремль, где на ступенях Успенского собора его встретил святитель Филарет и приветствовал словом: «Благочестивый Государь!… Ты являешься ныне среди нас как Царь подвигов, чтобы опасности с народом Твоим разделять, чтобы трудности препобеждать. Такое Царское дело выше славы человеческой, поелику основано на добродетели христианской. Царь Небесный провидит сию жертву сердца Твоего, и милосердно хранит Тебя, и долготерпеливо щадит нас».
Этот визит государя в зараженную Москву и слово святителя послужили сюжетом для стихотворения Пушкина «Герой»:
Он, не бранной смертью окружен,
Нахмурясь, ходит меж одрами
И хладно руку жмет чуме,
И в погибающем уме
Рождает бодрость…
Небесами клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет Небу другом…
В те же годы состоялся знаменитый стихотворный диалог святителя и поэта. В свой день рождения в мае 1828 года Пушкин, пребывая в сумрачном настроении, написал стих «Дар напрасный, дар случайный», на который митрополит Филарет, высоко ценивший Пушкина, откликнулся перефразом «Не напрасно, не случайно жизнь от Бога мне дана». Пушкин узнал о столь неожиданном ответе святителя от дочери Кутузова, Елизаветы Михайловны Хитрово. Он действительно был потрясен его стихотворной проповедью и написал известное «В часы забав иль праздной скуки», причем последние строки в изначальной редакции звучали так:
Твоим огнем душа согрета,
Отвергла блеск земных сует,
И внемлет арфе Филарета
В священном трепете поэт.
В 1831 году, после того как холера оставила Москву, митрополит Филарет был награжден орденом св. Андрея Первозванного «…за ревностное и многодеятельное служение в архипастырском сане, достойно носимом». В храме Григория Неокесарийского на Большой Полянке освятили придел во имя Боголюбской иконы Божией Матери, которой москвичи молились во время эпидемии.
Вскоре их отношения с императором омрачились. Еще в 1829 году Николай I приказал воздвигнуть на Тверской заставе в память об Отечественной войне Триумфальные ворота на месте деревянной арки, которой встречали победителей из Парижа в 1814 году. 17 августа митрополит Филарет совершил торжественную закладку новой Триумфальной арки. Она возводилась не только «в знак воспоминания торжества российских воинов» при взятии Парижа, но и в «знак возобновления исторической Москвы, сожженной Наполеоном». Потом оказалось, что согласно проекту, арку украсят изображения языческих божеств и героев - Минервы, Геракла. Митрополит счел это недопустимым для освящения - и отказался его исполнить, хотя сам император пожелал присутствовать на торжестве. Узнав об отказе Филарета, государь уехал, - вместо того, чтобы снять непринципиальные для памятника фигуры и не прекословить митрополиту. Лишь полковой священник отслужил молебен у Триумфальной арки на открытии в 1834 году. Митрополит же очень расстроился, что раздражил государя, и утешило его чудесное явление преподобного Сергия во сне, тихо молвившего ему: «Не смущайся, все пройдет».
У Триумфальной арки оказалась драматическая судьба - она была разобрана в 1936 году при социалистической реконструкции улицы Горького и долго почивала в архитектурном музее-кладбище в Донском монастыре. Вторую жизнь ей подарили в 1968 году, когда ее собрали по крупицам и установили близ Поклонной горы.
Еще более трагическую участь имело главное московское детище митрополита Филарета - храм Христа Спасителя.
«Под сенью Христа Спасителя»
К памяти Отечественной войны святитель Филарет стал причастен намного раньше. В июне 1813 года он сказал пламенное слово на похоронах Кутузова в Казанском соборе, которое облетело всю Россию. Отозвавшись о покойном как о человеке, который никогда не жил для себя, но всегда для Отечества и Провидения, и умер по-христиански, святитель кончил речь с воодушевлением: «Россияне! Вы все единодушно желаете, чтобы дух, данный Смоленскому, не переставал ходить в полках наших и почивать на вождях наших. Нет лучшей сего похвалы для отошедшего, нет лучшего наставления для оставшихся сынов Отечества».
В августе 1814 года император приказал служить после Рождественской литургии во всех церквях благодарственный молебен в память о спасении России от нашествия иноплеменных, поскольку к празднику Рождества 1812 года на русской земле не осталось ни одного неприятельского солдата. Чин этого молебствия составил святитель Филарет, и это был его первый литургический труд, принятый Православной Церковью.
Он проповедовал, что Россия победила смертельного врага потому, что Божия Правда была на ее стороне, и потому, что народ сплотился в любовном союзе со своим государем. «Да будет наша слава в том, что наша вера и правда привлекли на нас око Его благости, да воспишется Ему то, что Он сотворил с нами… Свет видел, что мудрость, неусыпность и мужество управляли нашим делом, но как часто над ними виден был собственный перст Божий!.. Благословен Бог воинств! Ныне благословенная Богом Россия, познай твое величие и не воздремли, сохраняя основания, на которых оно воздвигнуто!» Именно эта идея воплотилась в храме Христа Спасителя. Если проект Витберга страдал духовной абстракцией, то творение Тона стало символом русского православия. Строительство на Воробьевых горах было прекращено - 20 июля 1838 года митрополит Филарет перенес предметы закладки в Успенский собор. Он же совершил перевод Алексеевского монастыря в окраинное Красное село - там с конца XVII века стояла приходская Крестовоздвиженская церковь, которую передали монастырю, и в ней митрополит Филарет отслужил первую Литургию на новом месте обители. А 23 сентября 1839 года совершил торжественную закладку храма на Алексеевском холме, приуроченную к празднованию 25-летней годовщины победы в Отечественной войне и взятию Парижа. Обращаясь к императору, святитель сравнил созидание этого храма с устроением Ветхозаветного храма в Иерусалиме, начатого царем Давидом и оконченного Соломоном.
Святитель лично выбирал сюжеты для росписи его важнейших частей и скульптурного убранства фасадов: храм предстал как национальный образ православной России, хранимой под сенью Христа Спасителя. Поскольку он посвящен Господу, в нем много изображений, повествующих о событиях Его земной жизни. Канонические сюжеты переплетены с национальными: в храме представлена история России от принятия христианства до Отечественной войны 1812 года, в которой Богохранимая и Богоизбранная на мессианский подвиг русская Держава не только отстояла свою независимость, но и одолела мирового завоевателя, принеся свободу другим народам. Третьей темой стала история создания благодарственного храма в Москве, бывшей, по словам святителя, всесожжением за спасение Отечества. Николай I особо пожелал, чтобы идея росписи храма напоминала «о Милостях Господних, ниспосланных по молитвам праведников на Россию в течение всех девяти веков ее истории». Два придела - св. Николая Чудотворца и благоверного Александра Невского, освященные по именинам государей-храмоздателей, - символизируют развитие исторического времени от Рождества Христова (главный престол) к истории основанной им Вселенской Церкви до крещения Руси (Никольский придел) и далее к истории России: - западное крыло храма посвящено русской Церкви, а Александровский придел - русскому Государству.
Сюжеты и персонажи горельефов на фасадах, отобранные святителем, развивают идеи храма. Первые в их ряду - образы Господа, Богоматери, Апостолов и Сил Небесных, хранивших Россию всю ее историю. Далее следуют персонажи Ветхого Завета, напоминающие о благодати упования на Бога или связанные со строительством Иерусалимского храма, как иудейские цари Давид и Соломон. За ними - образы русских святых, ратников за Отечество, всех тех, кто просвещал Россию во Христе и укоренял в ней Православную Церковь, кто созидал православную Москву. Наконец, на фасадах запечатлены картины священной и русской истории, а также образы тех святых, в чьи праздники состоялись победоносные сражения Отечественной войны. На восточном фасаде раскрыта ипостась идеи благодарственного национального храма-памятника. Поскольку фасад, как и алтарь, ориентирован на восток, на углах изображены два важнейших события в земной жизни Спасителя - Рождество и Воскресение, знаменующее Его победу. Эти образы символизируют два триумфальных торжества в Отечественной войне - изгнание врага за пределы России к Рождеству 1812 года и взятие Парижа 19 (31) марта 1814 года, случившееся под Пасху, как христианскую победу добра над злом и свободы - над рабством.
Благодаря святителю Филарету был создан уникальный иконостас, ставший символом храма. Архитектор сначала предложил его в виде небольшой перегородки по древнему византийскому образу. Первое, что видел бы человек, входящий в храм - огромный алтарный образ Рождества Христова. Святитель не дал одобрения, ибо такой иконостас не выражал «мысли величия, которую должен был подавать алтарь». И тогда появилась шатровая часовня-иконостас с престолом внутри, знаменующая пещеру Гроба Господня. По мнению исследователей С.Марочкина и А.Буторова, этот иконостас был создан по образу храма Покрова на Рву - архитектурной иконы Небесного Иерусалима. Огромное внутреннее пространство храма Христа Спасителя символизировало Красную площадь, иконостас - храм Покрова на Рву, и его воспроизведение в храме Христа Спасителя напоминало верующим о Богохранимости России и о грядущем Царствии Небесном, отверстом подвигом Господа.
Крестом и молитвою
Митрополит Филарет не оставлял без внимания другие, менее значимые московские храмы.
Он вступил на кафедру, когда многие из них стояли порушенными после нашествия Наполеона - такие храмы стали первой заботой святителя. Один из них, храм Покрова в Филях, освященный митрополитом после восстановления, стал центром почитания памяти Отечественной войны. Во-первых, он стоял близ Смоленской дороги, по которой армия Наполеона вошла в Москву, во-вторых - близ кутузовской избы, где состоялся Военный совет, принявший решение оставить Москву без боя, чтобы сохранить армию. У этого храма в грозном июле 1812 года встречали Александра I, когда он прибыл в столицу для создания ополчения и для воодушевления народа. Каждый год в Покровской церкви 31 августа совершалась заупокойная всенощная за русских воинов, павших на полях сражений Отечественной войны, а 1 сентября (день военного совета в Филях) - Литургия с панихидой, на которой поминались император Александр I, фельдмаршал М.И.Кутузов и их сподвижники. Затем из Покровской церкви отправлялся крестный ход к кутузовской избе.
Обычно же восстановление храмов требовало много времени, и их освящение затягивалось. Только в 1825 году Филарет освятил возрожденный храм Покровского монастыря за Таганскими воротами, где теперь покоятся мощи святой Матроны. Церковь иконы Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке, спасенную Осипом Бове, митрополит освятил лишь в 1836 году. Кремлевская церковь Константина и Елены, оставившая имя одной из башен Кремля, пострадала так, что в 1817 году вышло решение ее упразднить, но Николай I повелел восстановить ее, освящение состоялось в 1837 году. Пройдя сквозь огонь Отечественной войны, она пала жертвой большевиков ради пустыря. Знаменская церковь в Романовом переулке вовсе была восстановлена графом Дмитрием Николаевичем Шереметевым - единственным сыном графа Н.П.Шереметева и Прасковьи Жемчуговой, которому во время Отечественной войны было 9 лет. Митрополит освятил храм только в 1847 году.
А Ивановский монастырь на Кулишках упразднили на целых полвека. Его соборная церковь стала приходской, а в бывших кельях расположились служащие Синодальной типографии - даже убежище знаменитой инокини Досифеи было сломано. Оставшиеся четыре монахини по ночам видели в храме молящуюся схимницу - шла молва, что это блаженная Марфа Ивановская, древняя насельница обители, молится о ее восстановлении. Митрополит был удручен подобным отношением к московской святыне, но лишь император Александр II по его ходатайству разрешил вновь открыть Ивановский монастырь.
Святитель так и не дожил до освящения обители, для которой сам составил правила общежития. Он очень старался установить в московских женских монастырях общежительный устав. Сделав уступку только пожилым послушницам-дворянкам, дозволив им питаться отдельно «по причине отсутствия в прошлые годы привычки к труду и к воздержанию в пище», митрополит запретил впредь принимать в монастырь иначе, как подчиняясь всем общежительным правилам, «без различий между благородными и простыми». Его стараниями была устроена и Спасо-Бородинская обитель на Бородинском поле, основанная вдовой генерала Тучкова, духовной дочерью святителя, на месте гибели мужа.
Большое внимание митрополит Филарет уделял домовым храмам при больницах, богоугодных домах и учебных заведениях. Новая эпоха принесла новые трудности: мистические настроения сменились духовным расколом русской интеллигенции - все сильнее, острее ощущалась ее оторванность от Церкви, грозившая принести в будущем свои ядовитые плоды. Святитель же понимал науку как плод жажды истины Божией, дарованной человеку его Творцом. Просвещение было ревностной идеей митрополита Филарета, который желал привлечь интеллигенцию в храм, а духовенство - в академию.
12 (25) сентября 1837 года владыка Филарет освятил домовый храм Московского университета на Моховой, ставший символом союза веры и науки. По окончании богослужения святитель напомнил, что истинное просвещение возможно только во Христе - Царе истины: «Приступите к Нему - благоговеющим умом, верующим сердцем, молящимся духом, послушной волей, приблизьтесь, приступите к Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся». (В память о том строфы «Приступите к Нему и просветитеся» были помещены над Царскими вратами и на фронтоне храма. Лишь в 1913 году надпись заменили новой: «Свет Христов просвещает всех».) А в день столетия Московского университета, назвав его «царской обителью знаний», святитель в праздничном слове обозначил христианскую религию как основу для научного познания: «Не попусти себе тупым взором видеть в бытиях человечества только нестройную игру случаев и борьбу страстей, или слепую судьбу, изощри свое око и примечай следы провидения Божия…Не скажет ли мне кто-нибудь: это истина Божия, предоставляем ее богословам; нам предлежит подвиг о истине естественной, полезной для человека и для общества человеческого… Для чего хотят рассекать истину? Рассекать - значит убивать. Неужели думают, что истина Божия и Христова есть нечто постороннее для истины естественной, полезной человеку и обществу человеческому, и что последняя так же может жить без первой, как и в соединении с нею?..
Исторгните солнце из мира: что будет с миром? Исторгните сердце из тела: что будет с телом? .. Исторгните истину Божию и Христову из человечества: с ним будет то же, что с телом без сердца, что с миром без солнца».
Нередко владыка сам приходил в университет на экзамены по богословию - миф, что богословия в Московском университете не было. Не было только отдельного богословского факультета, так как в России существовала сильная богословская школа, и в таком факультете просто не было потребности. Существовала самостоятельная общеуниверситетская кафедра богословия, созданная в 1835 году и сменившая более раннюю кафедру Христианского учения и Богопознания. Русский философ и историк Б. Н. Чичерин вспоминал, как однажды отвечал на трудный вопрос столь хорошо, что митрополит Филарет его похвалил.
А в 1854 году он освятил домовую церковь Стефана Пермского при старейшей 1-й мужской гимназии на Волхонке - храм был устроен с Высочайшего соизволения в воспоминание о первой академической гимназии Московского университета, открытой и освященной вместе с ним 26 апреля 1755 года в праздник Стефана Пермского (по старому стилю). Незадолго до кончины святитель и сам стал создателем первого в Москве учебного заведения для девиц из духовного сословия, где им помогали готовиться в достойные жены священников. Оно находилось близ Красных ворот у храма св.Харитона Исповедника.
В октябре 1830 года митрополита Филарета увидели в поновленном Троицком храме при Шереметевской больнице (НИИ скорой помощи им. Склифосовского). После освящения он произнес слово о богаче и Лазаре, отзываясь о графе Н.П.Шереметеве как о человеке богатом, «который не потерял своего имени в делах ничтожных». Освятив домовый Петропавловский храм Мариинской больницы для бедных на Божедомке, митрополит высказал в проповеди свою сокровенную, мудрую мысль о союзе Церкви и медицины для пользы больного, призывая и не пренебрегать врачеванием, и не избегать Таинств во исцеление - многие пациенты суеверно страшились обращаться к священнику, считая, что это следует делать только перед смертью. А в декабре 1834 года святитель служил в домовом храме Марии Магдалины Вдовьего дома на Кудринской площади перед торжественным обетом «сердобольных вдов» - первых сестер милосердия, которых с 1818 года по почину императрицы Марии Федоровны добровольно выбирали из обитательниц Вдовьего дома для ухода за тяжелобольными. Им пастырь напомнил о христианской любви: «Попекись утешить и облегчить болящаго, чтобы некогда и тебе послано было Провидением потребное утешение и облегчение».
Одним из важнейших направлений деятельности митрополита Филарета была борьба со старообрядцами, поскольку Москва была одним из центров раскола. Будучи беспощадным к какому-либо «инославию» в православии, здесь он оказался союзен с императором Николаем, но предпочитал действовать твердо и мудро, не только запрещением. С одной стороны, вразумлять и привлекать к православию убеждением - так он начал «Беседы к глаголемому старообрядцу», с другой стороны - стеснять их учительство. В 1854 году митрополит освятил единоверческий Крестовоздвиженский храм на Преображенском кладбище, совершив туда нелегкий путь, а в 1866 году там был устроен знаменитый Никольский единоверческий монастырь.
Однако когда в 1853 году смертельно заболел католик доктор Гааз, с которым святитель работал в московском тюремном комитете, и служащие пересыльной тюрьмы просили отслужить обедню о его здравии - отказа у святителя не было. Он немедленно дал разрешение, молвив: «Бог благословил молиться о всех живых», - и приехал проститься с умирающим.
Были у него и свои любимые храмы, особенно - храм Николая Чудотворца в Толмачах. Митрополит очень заботился о его сохранении в «древнем устроении», для чего к реставрации был приглашен именитый архитектор Ф.М. Шестаков, возводивший в те годы храм «Большое Вознесение», а на освящение Никольского придела приехал сам святитель и произнес дивную проповедь «О пребывании Благодати Божией в Церкви до скончания века». Наверно, дальнейшее можно считать чудом. Незадолго до кончины митрополит назначил в храм молодого диакона Федора Соловьева, прослужившего в нем 28 лет. Потом он принял монашество и в ноябре 1917 года на Всероссийском Поместном Соборе в храме Христа Спасителя уже знаменитый старец Алексий своей рукой вытащил жребий с именем патриарха Тихона. А теперь этот храм избрала для своего пребывания чудотворная Владимирская икона Божией Матери, которая почитается главной хранительницей Москвы.
Любил святой Филарет и храм Марона Исповедника на Якиманке. Заботился о «московской свече» - храме Воскресения в Кадашах. И очень чтил храм Рождества Пресвятой Богородицы в Симонове, где покоятся герои , иноки . По его благословению к церкви были пристроены новая колокольня и трапезная, после чего могилы святых монахов-воинов оказались внутри храма, а прежде они почивали в особой палатке. Личную благодарность митрополит принес священнику и художникам за великолепную реставрацию Троицкой церкви в Листах на Сретенке, кстати, первого адмиралтейского храма России. Хотя святитель предсказывал, что скоро неблагонамеренные люди будут срывать ризы с икон и что с Запада движется на Русь «ужасная буря».
А с Меншиковой башни - бывшей домовой церкви светлейшего Меншикова - он повелел убрать масонскую символику, появившуюся там в конце XVIII века, когда о полусгоревшем храме позаботился известный масон Гавриил Измайлов. Опекая домовые храмы заведений, митрополит Филарет был против личных домовых церквей и домашнего богослужения, где священник зависел от хозяев, а служба превращалась в светский бал. Может быть, по этой причине он запретил Пушкину венчаться в домовой церкви князя С.М. Голицына на Волхонке: поэт, будучи знаком с Голицыным, хотел провести свадьбу как можно тише и без больших расходов - ведь даже фрак он одолжил у друга, но святитель настоял, чтобы бракосочетание состоялось в приходской церкви невесты - в Большом Вознесении.
Сергей Михайлович Голицын, владелец Кузьминок, которого называли последним московским вельможей, был другом святителя Филарета, и остался в памяти Москвы как великий благотворитель. После Отечественной войны он на свой счет восстановил Воспитательный дом, был управляющим Павловской и Голицынской больницами, попечителем Московского университета, президентом комиссии для сооружения храма Христа Спасителя. Святитель почти каждое лето гостил у него в Кузьминках, совещался о государственных делах и дважды дозволил ему обновить домовый Влахернский храм. В августе 1856 года, когда Москва готовилась к коронации Александра II, по преданию - крестника С.М.Голицына, митрополит Филарет, посетив новоубранную церковь, молвил священнику: «К предстоящей коронации вы хорошо короновали вашу церковь». А в августе 1859 года он отслужил в этом храме заупокойную литургию по усопшему Голицыну. Оттого в музее Кузьминок ныне можно видеть портрет митрополита Филарета.
Но даже столь мирное дело, как забота о московских храмах, однажды обернулось для святителя очень неприятной стороной. Речь идет о разборке самой первой церкви Москвы, что стояла в Кремле с XII века, освященная во имя Рождества Иоанна Предтечи. Когда был выстроен Большой Кремлевский дворец, оказалось, что церковь закрыла на него панорамный вид со стороны Замоскворечья, а езда на лошадях, неизбежная близ дворца, разрушила бы вибрацией и без того ветхое здание храма. Его было решено перевести в Боровицкую башню, но это могло вызвать возмущение москвичей. Тогда по предложению барона Боде, заведовавшего постройкой, митрополит Филарет составил надписи на табличках, объясняющие причину перенесения храма, которые с личного разрешения императора были помещены на Боровицкой башне.
В крайне непростую ситуацию святитель попал в том же 1847 году, когда отмечали 700-летие Москвы - это было первое чествование московского юбилея. Москвитяне жили радужными ожиданиями обширных торжеств, которые выходили за рамки привычных в николаевскую эпоху, и власть сорвала эти замыслы, опасаясь нежелательных политических дискуссий. Празднование, назначенное на 1 января, «по случаю зимнего времени» требовалось ограничить торжественным молебствием в соборе и городской иллюминацией. Стараниями митрополита Филарета Церковь достойно выдержала испытание. Он составил молитву к юбилею и утром 1 января вознес ее в кафедральном Чудовом монастыре, а в проповеди говорил о мессианском значении Москвы и о Богохранимости ее истории.
Святитель Филарет почитается защитником от алкоголизма, а при жизни он много положил сил на борьбу с пьянством, считая недопустимым ради финансовой выгоды спаивать народ, повсеместно открывая кабаки. «Лучшее богатство государства и самая твердая опора престола - христианская нравственность народа», - писал он в докладе Святейшему Синоду. И словно в подтверждение слов святителя явилось удивительное чудо. Один купец, прихожанин Богоявленской церкви, что в Дорогомилово, открыл винную лавку и поставил в углу небольшую икону св. Николая Чудотворца. Вдруг от нее получила исцеление женщина. Слух о чуде пролетел по всему Дорогомилову, и в лавку повалил народ, ставя перед образом свечи, снимая шапку и осеняя себя крестным знамением у дверей - в общем, почести оказывались кабаку неподобающие. Митрополит Филарет велел перенести икону в Чудов монастырь. Утром она оказалась в лавке на прежнем месте, после чего в Дорогомилово началось настоящее паломничество. Митрополит вновь велел перенести образ в Чудов, и вновь наутро он оказался в лавке. Тогда святитель с духовенством пришел в лавку, сам поднял икону и с крестным ходом перенес в Кремль, где она и осталась.
Чудов монастырь был его любимым местом служения, но перечисление других московских храмов, видевших в своих стенах Филарета Мудрого, заняло бы десяток страниц. Последним прибежищем пастыря стал Троицкий храм на подворье Сергиевой Лавры близ Садово-Самотечной. Попечением святителя в нем появился придел во имя Владимирской иконы Божией Матери. Сам Филарет жил рядом в митрополичьих палатах, устроенных еще митрополитом Платоном. Раньше московские архиереи жили в Чудовом монастыре, в каменных палатах, прозванных Архиерейским домом. После смерти митрополита Платона архиерейский дом был взят в казну. Когда в 1818 году Александр I приехал в Кремль, великий князь Николай Павлович с семьей остановился в бывших архиерейских владениях: здесь у него родился сын, будущий император Александр Освободитель. И тогда государь подарил эти покои своему брату - так появился Николаевский дворец, где, кстати, 8 сентября 1826 года состоялась знаменитая встреча Николая I с Пушкиным, на которой император выразил желание быть его цензором. Митрополиты же с тех пор, как лишились кремлевских палат, обосновались на Троицком подворье.
Сюда приходили к святителю за помощью и советом и государственные мужи, и философы, и бедные студенты. В 1861 году здесь побывал министр П.А. Валуев, обсуждавший со святителем готовящуюся церковную реформу. Митрополит покритиковал изложенный проект за попытку вовлечь Церковь в государственные дела путем введения высшего духовенства в Государственный Совет и за светское вторжение в Церковь и духовное образование со стороны государства, но дал принципиальное согласие на реформу. Здесь бывал Чаадаев, который перевел проповедь святителя и послал во французский журнал, где проповедь была напечатана с позорным редакционным комментарием о «реформаторстве» московского митрополита. Над этим посмеялись и сам митрополит, и Чаадаев, оставивший о Филарете замечательный отзыв: «Он так же мил, свят и интересен, как и прежде».
Студенты приходили сюда просить денежного вспомоществования, и однажды святитель выручил молодого Петра Бартенева, будущего русского историка, издателя журнала «Русский Архив». А один раз явился молодой дворянин, пожелавший испытать прозорливость Филарета. Переодевшись в бедное платье, он пришел попросить денег на будто бы погоревшее имение - и святитель дал ему денег. Потом выяснилось, что в тот самый час, когда он был на Троицком подворье, его имение сгорело. И он вновь пришел сюда просить прощения. Другой чиновник прибыл к святителю просить о деле, за которое получил взятку. С собой он принес папку, на которой крупными буквами было написано слово «ДОКЛАД». Митрополит, зная о его нечестивом поступке, уготовил истинно филаретовский прием. Посадив чиновника напротив себя, он сразу же перебил его речь и сказал: «Не торопись, все надо делать постепенно. С чем ты ко мне пришел? Смотри: написано «доклад». Что за доклад такой? Отними-ка первую букву - что получится? Оклад. Хороший у тебя оклад, говори? Хороший. А ты семейный? Холост? Тем паче хороший. А ну-ка вторую букву закрой, что получится? Клад? А что за клад ты отыскал в этом деле? Третью букву закрой. Лад получается? Это ты со мной в таком деле лад хочешь найти? А знаешь, что тебе за это будет? Букву-то закрой!». Трясущийся чиновник в полуиздыхании сполз со стула на колени.
Митрополит Филарет внес свою лепту и в отмену крепостного права в России. Про императора Александра II говорили, что он родился в Чудовом монастыре, поскольку архиерейские палаты в 1818 году находились на его территории. И крещен он был в Чудовой обители. Бабушка, вдовствующая императрица Мария Федоровна, при совершении Таинства приложила младенца к руке чудотворца Алексия Митрополита, испрашивая благословение - а ведь тогда он не был наследником престола, поскольку императором должен был стать его дядя Константин Павлович. Так что воцарение Александра II было по-своему чудом. В августе 1856 года он приехал в Москву на коронацию, и митрополит Филарет, совершив Таинство и возложив на государя царские регалии, обратился к нему с пророческими словами: «Молитвою любви и надежды напутствует Тебя Россия. С молитвою любви и надежды приемлет Тебя Церковь».
На время коронационных торжеств император остановился у своего друга графа Д.Н. Шереметева в Останкинском дворце. По преданию, именно там, в чертогах Прасковьи Жемчуговой, он подписал первый вариант Манифеста об отмене крепостного права в России. Однако все редакции Манифеста не нравились императору, и в итоге он обратился к святителю Филарету с просьбой составить текст Манифеста 1861 года. «Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного», - звучало в те мартовские дни во всех русских храмах. А в Чудовом монастыре начал работу высочайше утвержденный комитет по сбору всенародных пожертвований на строительство благодарственного храма во имя Александра Невского (по именинам императора) на Миусах в честь освобождения русских крестьян. Это был второй по статусу и размерам благодарственный храм после храма Христа Спасителя. Его постигла трагическая судьба - он строился 50 лет, возведенный собор не успели освятить, и большевики устроили из его стен и кирпича дом пионеров.
Последний год
В августе 1867 года Россия отмечала 50-летний юбилей служения св. Филарета в архиерейском сане. Главное празднование совершалось в Троице-Сергиевой Лавре. Обер-прокурор Синода граф Д. А. Толстой зачитал высочайший рескрипт и вручил пастырю царские подарки: митру с крестом, драгоценную панагию, а также осыпанные бриллиантами портреты Александра I, Николая I и Александра II, соединенные вместе - в память его служения при трех государях.
Ф.И.Тютчев вспоминал, что святитель произвел на него сильнейшее впечатление: «Маленький, хрупкий, сведенный к простейшему выражению своего физического существа, но с глазами, полными жизни и ума, он непобедимой высшей силой господствовал надо всем, что происходило вокруг него. Пред своим апофеозом он оставался совершенством простоты и естественности; казалось, что он принимает все эти почести только затем чтобы передать их кому-то другому, чьим случайным представителем он теперь является… Воистину то был праздник духа!» О том, что его дни сочтены, митрополит Филарет знал.
В ночь на 17 сентября он увидел во сне своего отца-священника, который молвил ему странную фразу: «Береги 19-е число». Святитель почувствовал в этом сне пророчество. Он никому не отказывал в приеме на Троицком подворье, но в конце октября предупредил, чтобы все желающие пришли до 19 ноября. Тогда его в последний раз навестил А.Н.Муравьев - однажды он подарил ему святыню, частицу мощей св. Иакова, брата Господня, которую привез из паломнического путешествия по Востоку, и митрополит передал дар в храм св. апостола Филиппа на Арбате. На этой встрече святитель сказал, что был бы рад, если бы его преемником стал преосвященный Иннокентий (Вениаминов), архиепископ Камчатский.
В воскресение 19 ноября он совершил Литургию в домовой Троицкой церкви. По воспоминаниям, он обычно плакал на Богослужении, но в тот день слезы текли обильнее. Потом принял у себя московского губернатора. Потом сел за письменный стол. Когда пришли напомнить об обеде, святителя нашли коленопреклоненным, опершимся в пол руками. 12 ударов колокола Ивана Великого возвестили Москве о кончине митрополита Филарета.
25 ноября его отпевали в Чудовом монастыре. Москва прощалась со своим пастырем под колокольный звон, москвичи окружили Кремль огромной рыдающей толпой, понимая, что «другого Филарета не будет». На эту смерть откликнулась вся Россия. И.С.Аксаков написал пронзительные строки: «Упразднилась сила, великая, нравственная, общественная сила, в которой весь русский мир слышал и ощущал свою собственную силу, - сила, созданная не извне, порожденная мощью личного духа, возросшая на церковной народной почве… Угас светильник, полстолетия светивший на всю Россию не оскудевая, не померкая, но как бы питаясь приумножением лет и выступая ярче по мере продвижения вечернего сумрака». Похоронили святителя в Лавре, в Святодуховском храме, и на погребении просили его о молитвенном ходатайстве за Россию и Православную Церковь.
В его память освятили придел Филарета Милостивого в Рождественском монастыре. Первый же престол во имя самого святителя Филарета Московского был освящен в домовой Татианинской церкви Московского университета вскоре после его канонизации, последовавшей в 1994 году. Спустя ровно 10 лет обретенные мощи святителя Филарета перенесли в восстановленный храм Христа Спасителя.
Коломна , Московская губерния , Российская империя
Москва , Российская империя
Митрополи́т Филаре́т (в миру Васи́лий Миха́йлович Дроздо́в ; 26 декабря 1782 [6 января ], Коломна , Московская губерния - 19 ноября [1 декабря ] , Москва) - епископ Православной Российской Церкви ; с 3 июля архиепископ (с 22 августа - митрополит) Московский и Коломенский . Действительный член Императорской Российской академии (); почётный член (1827-1841) Императорской Академии наук и впоследствии ординарный академик () по Отделению русского языка и словесности. Крупнейший русский православный богослов XIX века .
Детство и образование
Василий Дроздов родился рано утром 26 декабря (второй день Рождества) 1782 года в семье диакона Успенского кафедрального собора в Коломне . Все предки его по отцу и матери были духовного звания. Дед по матери был протоиереем Богоявленской церкви . Двоюродный праправнук митрополита Филарета - Николай Николаевич Дроздов - ведущий телепередачи «В мире животных ».
Отец будущего митрополита - Михаил Фёдорович - женился 10 января 1782 года на Евдокии Никитичне, которой ещё не было полных 16 лет; 6 февраля того же года был поставлен диаконом Успенского собора, но жил вначале у своего тестя, при Богоявленской церкви, где и родился младенец. Василий Дроздов, нареченный в честь свт. Василия Великого , родился на 2 недели ранее срока; крещён в Богоявленской церкви 1 января , в день памяти означенного святого. В феврале семья переехала в дом (ныне ул. Толстикова, 52) при церкви Троицы, что в Ямской Слободе, к которой был определён священником отец Михаил.
Отец Михаил также преподавал в Коломенской семинарии и им была собрана богатая домашняя библиотека. Когда наступило время обучать отрока Василия грамоте, он переселился в дом своих родителей.
Вскоре, проявив изрядные способности в изучении языков и риторики , обратил на себя внимание устроителя и патрона семинарии митрополита Платона (Левшина) , который проявлял к Дроздову явное благоволение и покровительство. Окончил семинарию в ноябре 1803 года и был назначен преподавателем греческого и еврейского языков. В 1806 году Дроздов стал учителем поэзии; с 1808 года - высшего красноречия и риторики.
Хиротония и ректорство
27 марта 1812 года определён настоятелем новгородского Юрьева монастыря ; в марта 1816 года - московского Новоспасского монастыря - с оставлением при Академии.
Епископство
На Московской кафедре
Митрополит Филарет
Сыграл ключевую роль в совершении акта престолонаследия от Александра I к Николаю I . Послужной список Высокопреосвященнейшего Филарета гласит:
22 августа 1826 года в Москве участвовал в совершении чина Священного коронования императора Николая I ; в тот же день был возведён в сан митрополита.
Имел непростые отношения с Императором Николаем I , что было в основном обусловлено многочисленными донесениями Императору, в которых московский святитель обвинялся в политической неблагонадёжности. Одним из поводов для таких мнений дали два его слова, сказанные им в сентябре и начале октября 1830 года в Москве в условиях эпидемии холеры ; проповеди говорили о прегрешениях ветхозаветного царя Давида , за которые Израилю были посланы испытания и кары, - в чём многие тогда усмотрели критику нового Императора. Тем не менее, 19 апреля 1831 года «за ревностное и многодеятельное служение в Архипастырском сане, достойно носимом, и притом многие похвальные подвиги и труды на пользу Церкви и Государства, постоянно оказываемые, Всемилостивейше сопричислен к ордену Св. Ап. Андрея Первозванного » .
Освятил десятки московских храмов, построенных и реконструированных по его благословению, в том числе 18 октября 1853 года - храм Богоявления в Елохове .
Он был погребен в дорогой его сердцу Троице-Сергиевой Лавре , в пристроенном по его благословению к храму Сошествия Св. Духа приделе св. Филарета Милостивого.
Прославление и открытие мощей
В последние годы святительства митрополит Филарет пользовался огромным авторитетом в Церкви; память его была почитаема по смерти. В 1883 году в Москве праздновался столетний юбилей со дня рождения московского владыки. Основные торжества проходили в Чудовом монастыре в Кремле .
Реставрация Троице-Сергиевой Лавры в конце 1930-х гг. началась с разборки позднейших обстроек церкви Сошествия Св. Духа, включая Филаретовский придел.
После передачи Троице-Сергиевой Лавры Московской Патриархии в Патриарших покоях был освящен домовой храм во имя св. Филарета Милостивого. В день ангела митрополита, 1/14 декабря, в Московской Духовной академии стали устраиваться Филаретовские вечера.
Некоторые труды
- Молебное пение об избавлении Церкви и державы Российския от нашествия галлов и с ними двадесяти языков, 1814.
- Разговор между испытующим и уверенным о Православии Восточной Греко-российской церкви с присовокуплением выписки из окружного послания Фотия, патриарха Цареградского, к восточным патриаршим престолам. СПб, 1815 (по просьбе кн. Голицына).
- Начертание церковно-библейской истории (1816)
- Акафист Пресвятой Богородице (Приб. к твор. св. отцов, 1855, ч. XIV).
- Ежедневная молитва св. Филарета Московского (Дроздова). . Архивировано из первоисточника 28 ноября 2012.
- Изъяснение о проклятии, наложенном от собора 1667 г. (Приб. к твор. св. отцов, 1855, ч. XIV).
- О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греч. 70 толковников и славянского переводов Св. Писания, сост. в 1845 г. (Приб. к твор. св. отцов, 1858, ч. XVII, сост. в 1845 г. (Приб. к твор. св. отцов, 1858, ч. XVII. М., 1858).
- Перевод Евангелия от Иоанна на рус. язык. СПб, 1819.
- Таблица чтения из Св. Писания, церковной и гражданской печати (изд. главн. правл. училищ. СПб, 1819).
- Толкование на 11 псалом (напис. в 1820 г. - Чтен. в общ. люб. дух. просвещ., 1873).
- Собрание проповедей митр. Моск. Филарета, первое изд. СПб, 1820, последующие: СПб, 1821, 1822, 1835, 1844, 1845 (3 тома); 1847-1848 (I и II тома); 1861 (III том); 1873-1885 (посмертное издание) в пяти томах; изд. под заглавием: Сочинения Филарета, митр. Моск. и Коломенского.
- Исторические чтения из книг Ветхого Завета. СПб, 1822.
- Житие преп. и богоносного отца нашего Сергия, почерпнутое из достоверных источников, читанные (впервые) в Лавре его на всенощном бдении июля 4 в 1822 г. М., 1822.
- Христианский катихизис Православныя кафолическия восточныя греко-российския церкви. СПб, 1823 и доп. изд. 1828, 1839.
- Краткий катихизис Православныя кафолическия греко-российския церкви. СПб, 1824.
- Пушкин, от мечтаний перешедший к размышлению (стихотворение, написанное в ответ на стихи Пушкина «Дар напрасный…» в журнале «Звездочка», 1848, № 10).
Примечания
- Послужной список Высокопреосвященнейшего Филарета Митрополита Московской епархии за 1867 год. // «Сочинения Филарета митрополита Московского и Коломенского». Т. I., М., 1873, стр. VII.
Икона свт. Филарета (Дроздова). Собор Иоанно-Предтеченского монастыря
Святитель Филарет (Дроздов), Митрополит Московский и Коломенский, происходил из семьи потомственных священнослужителей.Родословные корни святителя Филарета уходят в наследственный приход храма Богоявления-в-Гончарах, старинной коломенской церкви, которая находится рядом с железнодорожной станцией Коломна и известна всем как церковь, которая не была закрыта в советский период истории.
Самое древнее упоминание о родственниках святителя Филарета в Коломне относится к 1751 г.: в городских документах упоминается Афанасий Филиппов, священник церкви Богоявления в Гончарах, прадед Митрополита Филарета. В его семье родился дедушка святителя, Никита Афанасьевич. Он также стал священником Богоявленского храма.
Биографы донесли до нас замечательную, почти былинную черту в облике деда. :Закончено богослужение и требы. И вот иерей Никита садится, берет гусли, и под его быстрыми пальцами звучат тихие церковные напевы. Когда будущий святитель подрос, дедушка научил его извлекать стройные звуки из старинного инструмента.
Супруга иерея Никиты, Доминика Прокофьевна, была богомольной и работящей. Она вела хозяйство «по старине» и умение это передала дочери — матери будущего святителя.
Отец Митрополита, Михаил Федорович Дроздов, по окончании Коломенской семинарии был определен в 1780 г. учителем в той же семинарии. В 1782 г. он был посвящен в сан диакона и приписан к Коломенскому кафедральному собору с сохранением должности учителя.
Михаил Федорович имел собственную библиотеку и был начитанным человеком. Но главное, он был человеком искренним и благочестивым, глубоко религиозным и нравственным.
Не имея в Коломне собственного дома, архиерейский диакон и учитель семинарии пока устроился на жительство в доме тестя. Его супругой стала Евдокия Никитична. Она вышла замуж, когда ей не было еще 16-ти лет. Здесь-то, в материнском доме, рядом с Богоявленским храмом, и явился на свет будущий святитель.
Произошло это на великий праздник Рождества Христова, в пятом часу по полуночи с 25 на 26 декабря 1782 г. А на Новый год, 1 января 1783 г., на Васильев день, младенца крестили, дав имя в честь св. Василия Великого. Восприемником его был соборный ключарь Петр Васильев, а восприемницей — бабушка святителя по матери, жена иерея Никиты Афанасьевича, Доминика Прокофьевна.
Бабушка часто брала с собой в храм маленького Василия, и тот уже с юных лет полюбил церковь.
В начале 1783 г. отца святителя перевели на место священника в церковь Троицы-на Репне в Ямской слободе. Этот храм стоит на дороге, ведущей на Озеры. 13 января он был рукоположен в иерея, а с 27 февраля семья переехала уже в свой дом. Но в начале службы отца возникли трудности, и в этот сложный период младенца-сына сочли лучшим оставить в доме тестя. Так будущий святитель оставался при дедушке с бабушкой. Там, при церкви Богоявления, и складывались детские впечатления святителя. Здесь, собственно, и была заложена добрая почва в душе ребенка.
Среди детских игр и забав были у Василия игры особые. «Любимыми играми и развлечениями его в детстве, — пишет биограф святителя протоиерей А. Смирнов, — были: одеяние себя в одежды, подобные священническим, и подражание священнодействию. Возьмет, бывало, рассказывают родные, платочек, завяжет себе его около шеи и начинает петь или что-либо протяжно произносить; для подражания каждению привяжет какую-либо тяжесть к веревочке и начинает поводить ею взад и вперед; бывало также, что, сидя на печке, делает крестики из лучинок».
Позднее, когда наступила пора обучать отрока грамоте, его переселили в дом родителей, близ Троицкого храма. Но Василий не забыл древний храм Богоявления и часто навещал дедушку и бабушку.
Так быт именно дедовского дома оказал решающее влияние на детские годы свт. Филарета.
Шли годы. Наступило время учения.
Первые познания школьной мудрости были положены его отцом. В течение года или более до поступления в школу мальчик Василий был обучаем грамоте в домашней обстановке. Даровитый и прилежный отрок легко усваивал все то, что признавал отец его необходимым и посильным для малолетнего сына.
Биограф Н. Сушков ставит такой вопрос: «Кто же положил в детском еще разумении Василия Дроздова прочное основание его знанию?» И он же со слов самого святителя Филарета отвечает: «Бедный безвестный учитель грамматики в Коломенском училище». От грамматики шаг за шагом ученик дошел до логики и философии. Таково было значение отца в деле познания школьных наук его сыном. Сам, будучи любителем книжной мудрости, он приучал к тому же и Василия, воспитывая в нем любовь к философскому мышлению, усидчивости, самоуглублению.
Семинария была частью Архиерейского двора (ныне — Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь, Коломенский кремль).
Коломенская семинария была достаточно скромным духовным учебным заведением. Ее история тогда была сравнительно невелика. Она была основана в 1739 г.
В семинарии существовало своеобразное самоуправление. Семинаристы, следившие за порядком, носили пышные древнеримские титулы эдилей, авдиторов. Весьма интересным установлением были дни, в которые воспитанникам полагалось говорить на определенном языке, например, на латыни или французском. Если кто-то забывался и невзначай проговаривался по-русски, то получал штрафные баллы.
Среди преподавателей семинарии был протоиерей Василий Михайлович Протопопов (1770-1810 гг.), настоятель Успенского собора, учитель риторики, поэзии и французского языка.
Уроженец Коломны, отец Василий Протопопов достиг больших высот в переводческом искусстве; он был признанным оратором и незаурядным поэтом. Наверное, талант протоиерея Василия не мог не оставить яркого следа в памяти его младшего тезки. Не отсюда ли идет склонность знаменитого архипастыря к высокому слогу и его поэтический дар?
Круг предметов, изучаемых в семинарии, был достаточно широк. Это, например, латинская грамматика, поэзия, риторика, всеобщая история, философия, философская и естественная история.
В семинарских ведомостях об ученике Дроздове писалось: «Дарований, прилежания, успехов похвальных». При этом внешне Василий не выделялся. Он был тихим, спокойным мальчиком, невысоким, худеньким, с негромким голосом.
Так проходило образование ума, но оно было лишь опорой для религиозного развития отрока. По-прежнему не оставлял юный Василий церковной молитвы. Он зорко всматривался в самую суть молитвы, стараясь понять ее, а не только почувствовать сердцем. Он читал в храме «Апостола», пел на клиросе. Тонкое понимание духовного пения и народных мелодий, привитое еще в раннем детстве, святитель сохранил до глубокой старости.
Наряду с духовным возрастанием в юноше развивалась наблюдательность, внимание к делам государственным и церковным. Будучи еще 14-летним подростком, он умел здраво судить о событиях внешней и внутренней политики бурного «века Екатерины».
В 1799 г. произошли изменения в церковном устроении: Владыку Коломенского Мефодия перевели в Тулу, туда же переводилась и семинария. Коломна перестала быть кафедральным городом.
После перевода Владыки Мефодия духовное окормление города было поручено Митрополиту Московскому Платону, к титулу которого с тех пор стали добавлять «и Коломенский».
Семинаристам, которые не успели закончить коломенскую духовную школу, Синод разрешил доучиваться по выбору в других семинариях.
По совету отца Василий поступает в Лавру: там образование было солиднее. В марте 1800 г. он становится воспитанником семинарии Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде.
С этого момента начинается следующий период в его отношениях с отчим домом и родным городом: период переписки и кратких, но памятных встреч.
Восемнадцатилетний юноша писал домой подробные письма, сообщая мельчайшие детали своего быта. Здесь находилось место и шутливым стихам, и грустным раздумьям. Отец вникал в мельчайшие моменты жизни сына и давал советы, как поступить.
Вскоре, в том же 1800 г., пришла приятная весть: отца назначили настоятелем Успенского собора в Коломне.
Тем временем даровитый ученик привлекает внимание Митрополита Платона, знаменитого церковного иерарха. Когда у Митрополита Платона просили согласия на назначение Дроздова священником в Коломну, он ответил, что бережет его на свое место.
Семинария окончена, и в ноябре 1803 г. Василий Дроздов был назначен преподавателем греческого и еврейского языков в лаврскую семинарию.
Один из составителей биографии святителя Филарета пишет: «Казалось бы, чем больше росло в нем самосознание взрослого человека, тем сильнее должно было бы возрастать чувство самостоятельности, но наблюдается нечто обратное: и всякий раз, когда перед ним встают те или иные материальные или моральные затруднения, он немедленно обращается за советом к своему родителю».
В своих посланиях он всегда с особой теплотой вспоминает своих родных. В письме отцу от 27 октября 1807 г. он писал: «Матушке, бабушке, сестрице — мое почтение, братцу, сестрице и прочим маленьким — мое целование. Вы все теперь в душе моей!!».
В августе 1804 г. Василию Михайловичу представился случай побывать в родном городе: в Коломенском Успенском соборе заканчивалась роспись, и туда ожидали на обновление храма Митрополита Платона. Посещение своего родного дома послужило святителю большим утешением и укреплением духовных сил.
После этой поездки преподавателю семинарии Василию Дроздову вновь довелось побывать в родном городе только в 1807 г. Тогда он еще не знал, что предстоят еще более долгие годы разлуки с родным домом и семейством.
В 1806 г. свт. Филарет становится учителем поэзии, а с 1808 г. — высшего красноречия и риторики.
Кроме того, с августа 1806 г. он был назначен лаврским проповедником. Заметив необыкновенный ораторский дар, Митрополит Платон просит Коломенского протоиерея Михаила разрешить сыну занять место проповедника. Конечно, отец дает согласие.
Так приближалась новая эпоха в жизни Василия Дроздова. Уже в 1806 г. Владыка Платон, полюбивший Василия Михайловича Дроздова настоящей отеческой любовью, советовал ему принять монашеский постриг. Василий Михайлович, повергнутый в сомнения, тут же пишет отцу, целиком полагаясь на его волю.
Но отец… впервые отказывает ему в совете. «Все зависит от способностей и склонностей каждого, — пишет он в ответ, — их можно знать самому».
Василий Михайлович долго принимал решение. В мир он не хотел, но и монашеская жизнь не была для него до конца известна.
Наконец, путь был определен. «Батюшка! — писал он в Коломну, — Василия скоро не будет; но вы не лишитесь сына: сына, который понимает, что Вам обязан более, нежели жизнью, чувствует важность воспитания, знает цену Вашего сердца».
16 ноября 1808 г. в трапезной церкви Лавры учитель Василий Дроздов был пострижен в монашество с именем Филарета (в честь святителя Филарета Милостивого).
Вскоре святителя Филарета направляют в Санкт-Петербургскую духовную академию в качестве инспектора, в 1812 году он становится ректором той же академии. Кроме трудной административной деятельности — богослужения, научные и богословские труды.
В ночь на 12 июня 1812 года французская армия перешла реку Неман и направилась в пределы Росии. 6 июля Александр I издал манифест, которым призывал все сословия и состояния к единодушному и общему содействию против замыслов врага. В дни бедствий, постигших Россию, архимандрит Филарет сохранял в себе дух спокойствия. И в то время, когда многие покинули город, он остался в столице. Вместе с ним остались и студенты академии.
В 1813 году Филарет произнес свое знаменитое слово на смерть Кутузова. В 1815 году, в видах борьбы с иезуитами, он написал «Разговоры между испытующим и уверенным о православии Восточной греко-российской церкви».
После направления в Санкт-Петербург свт. Филарет оказался еще в большем отдалении от родного дома. Но и в это сложное время молитвенная связь с Коломной не разрывается.
В 1815 г. святитель вновь посещает свой родной город в качестве инспектора духовных училищ.
Зимою 1816 г. свт. Филарету пришла скорбная весть: заболел отец. Святитель горячо молился о нем. Но вот, как рассказывал сам свт. Филарет, «нечто неведомое» подало ему весть о смерти отца. Вскоре из Коломны пришло подтверждение. 18 января скончался протоиерей Михаил Дроздов. Но святитель был уже готов к этому удару…
Смиренно полагаясь на Бога, свт. Филарет писал матери: «Да будет воля Его во всем! Должно и всем готовится вслед за тем, о ком теперь проливаем слезы. Господь наш, сущий воскресение и Жизнь, да дарует ему и нам благодать узреть друг друга в воскресении жизни!».
Отец святителя был похоронен на Петропавловском кладбище г. Коломны.
После смерти отца бремя забот о семье легло на плечи св. Филарета. Он никогда не оставлял заботу о родных.
В марте 1816 года, по указу Священного синода, святитель Филарет был определен настоятелем Московского Ставропигиального Новоспасского монастыря с оставлением его ректором академии. А в феврале этого года, как ректору академии, архимандриту Филарету было поручено следить за переводом священных книг на русский язык. К новым трудам он приступил с великой радостью и благоговейным чувством.
Святитель Филарет (Дроздов), Митрополит Московский и Коломенский
В августе 1817 г. будущий святитель был поставлен в епископа, возглавив Ревельскую епархию.Епископ Филарет жил в весьма скромной обстановке, довольствуясь самым необходимым для жизни. Не стремился он и к роскошному платью. Себя он показывал людям таким, каким он был в действительности. Гостей из-за границы принимал радушно, уважая в них человеческое достоинство, но в вопросах веры оставался всегда твердым.
В марте 1819 г. святитель Филарет назначен на Тверскую кафедру в сане архиепископа; он становится членом Священного Синода. В Твери он почти не жил, управляя епархией из Петербурга.
В сентябре следующего, 1820 г., он уже занимает Ярославскую кафедру. А в 1821 году архиепископ Филарет был назначен на Московскую кафедру.
Со времени назначения святителя Филарета на Московскую кафедру общественная деятельность его приобрела наибольшие размеры и не ослабевала до самой кончины.
17 сентября 1867 г. после ранней Литургии в домовой церкви в Лавре к святителю пришел архимандрит Антоний, наместник Лавры и духовник Владыки, с докладом о состоянии обители. Митрополит Филарет, едва только кончился доклад, обратился к архимандриту Антонию:
— Я ныне видел сон, и мне сказано: береги 19-е число.
— Владыко святый, — заметил ему архимандрит, — разве можно верить сновидениям и искать в них какого-то значения? Как же, потом, обращать внимание на такое неопределенное указаниее Девятнадцатых числе в году бывает двенадцать.
— Не сон я видел, — с сердечной уверенностью ответил старец-митрополит, — мне явился родитель мой и сказал мне те слова. Я думаю с этого времени каждое девятнадцатое число причащаться Святых Тайн.
— Это желание доброе, — сказал отец Антоний.
Под впечатлением им виденного святитель отправился в свой любимый Гефсиманский скит, чтобы здесь в уединении приготовить себя к блаженному исходу. Он обошел все пещеры, спустился в подземную церковь во имя Архистратига Михаила, где находилась чудотворная икона Черниговской Божией Матери. Облокотившись на свой посох, он долго стоял перед ней и молился Царице Небесной:
Через два дня, 19 сентября, святитель служил Литургию, служил и 19 октября.
Последние дни своей жизни Митрополит Филарет провел в Москве на Троицком подворье. Он не отказывал никому в приеме, но предупреждал, чтобы желавшие посетить его приходили непременно 19 числа. В конце октября последний раз был у Митрополита А. Н. Муравьев. Разговор зашел о преосвященном Иннокентии (Вениаминове), архиепископе Камчатском, и о его желании уйти на покой в Москву. Неожиданно Александр Николаевич спросил святителя: <А что бы вы сказали, если бы преосвященный Иннокентий занял после вас вашу кафедру?> Митрополит улыбнулся и радушно ответил: <Я был бы очень этим доволен, потому что особенно люблю и уважаю преосвященного Иннокентия>.
Наступило 19 ноября 1867 г. День был воскресный, Митрополит Филарет с двумя иеромонахами совершил в своей домовой церкви Божественную Литургию. <Лицо Митрополита Филарета, — рассказывают очевидцы, — всегда сияло и дух его ликовал при совершении Литургии. Все знали, что после обедни он был кроток и доступен; когда же сам совершал Святую Литургию, он обыкновенно плакал. Но при освящении Святых Даров в день своей кончины его умиление было исключительное и слезы его были обильны>.
После Литургии святитель принимал в своих покоях нового Московского губернатора и беседовал с ним довольно долго. Перед обедом сел заниматься письменными делами. Через 10 минут пришли напомнить ему об обеде и нашли его коленопреклоненным с опершимися в пол руками. Он уже не мог говорить, и на исходе второго часа праведная душа великого иерарха Русской земли мирно отошла ко Господу.
19 ноября 1867 г. Владыка скончался. Двенадцать ударов большого колокола Иоанновской колокольни возвестили и России о его кончине.
Святитель Филарет оставил земной мир, но духовно он всегда с нами.
Перечитывая надгробные речи, которые были произнесены у гроба почившего иерарха, нельзя не заметить одной характерной черты: почти все ораторы, отдавая Митрополиту Филарету дань глубокого почтения и любви как стражу Православия, обращались к нему с просьбой о его молитвенном ходатайстве перед Престолом Божиим за Русскую Церковь и всю Россию.
В 1993 г. Православная Церковь причислила к лику святых Митрополита Филарета. И теперь мы, когда тревожным мраком неизвестности окутаны ближайшие судьбы нашего Отечества, взываем ко Господу: «Молитвами святителя Филарета, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас».
Священник Вадим Маркин,
инспектор Коломенской Духовной семинарии в 1994 — 1998 гг.
Первые шестьдесят лет позапрошлого столетия совершенно не случайно называют «Филаретовским веком» - влияние святителя на жизнь русского общества было столь несомненным и многогранным, что незадолго до кончины его справедливо считали «природным патриархом» Русской Церкви. Он был выдающимся государственным мужем и великим церковным реформатором в области Богословия, духовного образования, монашеской жизни, миссионерской деятельности, необычайно много сделал для воцерковления русской культуры и обращения многих колеблющихся умов ко Господу.
Немало событий русской истории произошло в течение долгой жизни святителя Филарета, московского митрополита, - присоединение Белоруссии, Литвы и значительной части Украины, войны с Наполеоном (1805-1807, 1812-1813), восстание декабристов (1825), Крымская кампания (1853-56), реформы 1860-х годов. Его архиерейская деятельность протекала при четырех монархах и восьми обер-прокурорах Синода.
Начало XIX века, когда будущий святитель делал первые шаги на поприще церковном, в истории русской духовности очень неоднозначный период: с одной стороны, это расцвет русского старчества и традиции умного делания, поддерживаемой учениками преподобного Паисия Величковского, с другой - торжество академической схоластики в Богословии и добросовестного обскурантизма в приходской и монашеской жизни. Это время, когда великосветские салоны заполонили иностранные мистики и масоны, когда всякого рода вольнодумство вплоть до «чистого афеизма» считалось хорошим тоном в среде образованных людей, а православная Церковь этими же людьми воспринималась едва ли не как досадный пережиток прошлого. В такой ситуации необходим был статусный церковный авторитет, способный противостоять разошедшимся людским стихиям не только силой административной власти, но также властью Духа Святого и просвещенного Богоозаренного разума. Таким авторитетом и стал митрополит Московский Филарет (Дроздов(1782-1867)). Конечно, к этому служению Господь готовил его с детства - отцом владыки был весьма образованный и благоговейный священник, преподававший в Коломенской семинарии. В доме была богатая библиотека, которой, конечно же, активно пользовался будущий святитель.
«В детстве он воспитывался в семье деда по матери, соборного протоиерея Никиты Афанасьевича Филиппова, под опекой благочестивой бабушки Домники Прокопьевны. Василий был тихим, спокойным мальчиком, невысоким, худеньким, с тихим голосом. Биографы святителя, Н.В. Сушков и прот. Александр Смирнов, обращают внимание на то, что с раннего детства ему была свойственна любовь к церковным службам, становившимися даже частью его игр. Известно предание о его детском сне, в котором прообразовательно ему было предсказано будущее монашество».*****
20 декабря 1791 года в возрасте 9-ти лет отец определил отрока Василия в вначале в Коломенскую семинарию, а впоследствии в 1799 году посоветовал сдать экзамен в Троицкую Лаврскую в философский класс. Юноша поступил. Одним из первых его послушаний в обители преподобного Сергия было назначение в начале 1802 года заведующим семинарской больницей. В том же году, апреле, он стал проповедовать в Трапезной церкви. В Троицкой семинарии прекрасно преподавались древние и иностранные языки, однако некоторые дисциплины не дотягивали до желаемого уровня, и воспитанник усердно занимался самообразованием. Сострадательный и талантливый юноша, проявивший недюжинные способности в изучении языков и риторики, привлек внимание митрополита Платона (Левшина), и, по завершении курса он был оставлен в лавре проповедником, а также учителем древних языков и поэзии в семинарии. С 1808 года он стал преподавать высшее красноречие и риторику. Святитель Платон отзывался о его таланте очень высоко: «Я пишу по-человечески, а он пишет по-ангельски». (Проповеди тогда записывались и читались с листа).
Митрополит Платон склонял молодого преподавателя к принятию монашества, но Василий Михайлович колебался и решил посоветоваться с отцом, которого бесконечно уважал и обращался во всех жизненных затруднениях. Отец не стал стеснять его свободы: «...Всё зависит от способностей и склонностей каждого. Их можно знать самому...» После долгих размышлений и молитв 16 ноября 1808 года молодой преподаватель принял монашеский постриг и получил имя святого Филарета Милостивого. Через несколько дней он был рукоположен митрополитом Платоном в сан иеродиакона.
В это время в Петербурге реформировалось духовное образование и открывалась новая академия. А уже существовавшая получила статус семинарии. Ее инспектором и бакалавром философского класса назначили бывшего лавриота. Вскоре в сане иеромонаха, он стал преподавать и в академии, а в 1811 отца Филарета, уже архимандрита, назначают ее ректором.
С самого начала своей преподавательской деятельности отец Филарет под влиянием митрополита Платона осознал необходимость радикального изменения всей системы духовного образования, которое заключало в себе «не только обновление учебных курсов, но и внедрение русского языка в преподавание основных Богословских дисциплин, чтобы заменить традиционную латынь со всем ее Богословским аппаратом. Дело в том, что преподавание основных богословских наук - догматики, патрологии, канонического права, философии и гомилетики (риторики) - со времен первых русских академий XVII века до начала XIX-го осуществлялось исключительно на латыни. Отсюда священники, которые лучше знали языческих писателей, нежели священных и церковных, лучше говорили и писали на латинском языке, нежели на русском, «более способны были блистать в кругу ученых отборными выражениями мертвого языка, нежели светить народу живым познанием истины», - как-то заметил по этому поводу владыка. Перевод основных предметов на русский язык означал и чистку русского Богословия от «латинских» (католических) штампов (stock phrases) и, вместе с тем, самого способа Богословского мышления. Процесс этот был далеко не простым и вряд ли ему суждено было завершиться при жизни самого святителя Филарета, однако основание было положено и основание твердое».*
За первые семь лет трудов в академии отец ректор полностью перелопатил программу, прочитав и заново составив курсы практически по всем академическим дисциплинам, поскольку преподавателей, способных работать, не опираясь на схоластическую методологию, не хватало. Перед ним встала еще одна задача - воспитать грамотные кадры. Именно воспитать, потому как он полагал, что задача духовной школы - «дать (единственно) внутреннее образование юношей к деятельному христианству, иным словом. отразить самую суть всяческого образования, тем паче духовного - образовать молодых людей (независимо от их будущей духовной или светской карьеры), дать им образ, которым наделен человек в силу своего Богоподобного создания».* В этом ключе он и реорганизовал впоследствии, став архиереем, российские духовные семинарии и епархиальные училища.
«Значение святителя Филарета в деле развития русской академической учености трудно переоценить и по сей день. Из некоей школьно-вероучительной корпорации, какими были наши духовные учебные заведения со времен Петра Могилы и братьев Лихудов, митрополиту Филарету удалось создать принципиально новый тип ученого монастыря: ибо в понятии монастыря заключается идея послушания, и Академия стремилась воспитывать людей послушных своему христианскому долгу; тогда как в понятии ученый заключается идея свободного признания истины, и Академия уважала право свободно убеждать и право свободы убеждений*.
Наполеоновское нашествие архимандрит Филарет встретил настоятелем новгородского Юрьева монастыря и вместе со всем народом российским переживал это бедствие, помогая армии и беженцам молитвами, деньгами и утешением. После победы ему поручили составить благодарственный молебен об избавлении от вражеского нашествия.
Зимой 1815 заболел отец подвижника, и сын неотступно просил Господа о выздоровлении самого близкого ему человека, но «нечто неведомое», как вспоминал он впоследствии, подало ему весть о смерти отца. Действительно, вскоре ему сообщили, что 18 января 1816 года протоиерей Михаил Дроздов скончался.
Матери отец Филарет написал: «Да будет воля Его во всем!» Нужно заметить, что связь сына и отца не прервалась, невзирая на смерть последнего, но об этом ниже.
В 1816 году ученый архимандрит издает «Записки на книгу Бытия» (1200 экземпляров) и «Начертания церковно-библейской истории», представлявшие из себя записи его лекций по Ветхому Завету.
Вторая половина царствования Александра I характерна необычайно сильным интересом русского общества к европейской мысли, духовным и мистическим исканиям. Естественно, в эту струю попал и отец Филарет. Он занимал достаточно трезвую и безусловно церковную позицию. Любознательный священник интересовался европейским мистицизмом, но считал подобные увлечения переходной стадией от вольтерьянского безбожия к живой вере. По мнению отца Георгия Флоровского, «под покровом мистических соблазнов он сумел распознать живую религиозную потребность, жажду духовного наставления и просвещения».****** Трудясь над библейскими комментариями, активно читая лекции в академии и много общаясь с образованными мирянами, архимандрит Филарет оказывается в недавно созданном британскими протестантами Библейском обществе. Целью его было - перевод Библии на все языки мира и распространение Библии среди населявших Россию иноверцев. Правда, оно занималось и поставкой протестантской литературы образованной части русского дворянства. Общество было санкционировано Императором Александром Первым, весьма открытым европейскому культурному влиянию после войны 1812 года. («Государю благоугодно было...повелеть президенту Российского Библейского общества, дабы предложил Святейшему Синоду искреннее и точное желание Его Величества доставить и россиянам способ читать слово Божие на природном своём российском языке, яко вразумительнейшем для них славянского наречия»).*** Возможно, в силу молодости, занятости и благоговения перед авторитетом Государя архимандрит Филарет не оценил идейной подоплеки деятельности Библейского общества. А возможно, считал, что польза от знакомства с Библией хотя бы интеллигентной части населения России более важна, чем вредные влияния протестантских библеистов, которые можно уврачевать и словом, и благочестивым примером. Но что безусловно привлекало пастыря - это уже осознанная им самим как преподавателем Священной Истории необходимость перевода Библии на русский язык. Эта идея долго и горячо дискутировалась в духовной среде. Выдвигались очень веские аргументы и «за» и «против». «Ответственность за перевод Библии была возложена Синодом на Комиссию духовных училищ и персонально на архимандрита Филарета. Святитель сам подобрал переводчиков. На себя он взял перевод святого Евангелия от Иоанна. Им были составлены и «Правила» для перевода. В 1819 году перевод Четвероевангелия был завершен и напечатан.»** Следует отметить, что работа эта была выполнена блестяще, смысл оригинала передан достаточно точно.
В 1826 году в результате дворцовых интриг деятельность Библейского общества была прекращена, напечатанные им тексты подлежали изъятию, а на Катехизис святителя Филарета, пользовавшийся среди русских христиан большим спросом, тоже наложили запрет.
Другом и единомышленником архимандрита Филарета по многим вопросам был митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов), и по его ходатайству Святейший Синод постановил рукоположить ревностного пастыря во епископа Ревельского, викария Петербургской епархии (5 августа 1817 года).
С самого начала и до конца своего архиерейского послушания владыка много служил и без конца проповедовал. Проповедь святителя, которую особенно ценили современники, являла собой, по характеристике протоиерея Георгия Флоровского, «всегда живое слово и мыслящее слово, вдохновенное размышление вслух. Проповедь у митрополита Филарета всегда была благовестием, никогда не бывала только красноречием». ******
После недолгого пребывания в Тверской и Ярославской епархиях святитель Филарет был переведен в Москву (1821). Служил везде, куда звали. Был прост в общении, но строг и сдержан.
«День святителя начинался обыкновенно задолго до рассвета утренним правилом и совершением Богослужения или молитвенным участием в нем. После литургии пил чай - и начинались обычные занятия: доклады секретаря и служащих в консистории, прием посетителей; между вторым и третьим часом легкий обед; потом час или два отдыха, который заключался в чтении книг, газет и журналов; и опять дела - доклады, служебная переписка.
Домашняя обстановка его и в Троицком подворье в Лаврских покоях была проста и скромна. Людские похвалы, которые доходили до слуха святителя, он считал вредными для души и укорял тех, кто обращался к нему словами хвалы, даже и искренно сказанными. «Сделайте милость, - писал он, - не говорите мне о моем смирении, которого я не достиг, и не прилагайте мне имен, которые понести я недостоин».**
Святитель Филарет был человеком государственного ума, и поэтому с деликатными или затруднительными политическими проблемами Государи обращались именно к нему. Ещё в июле 1823 года по поручению Александра I архиепископ Филарет в глубочайшей тайне составил манифест о переходе прав на российский престол от цесаревича Константина Павловича к великому князю Николаю Павловичу; 16 (28) августа 1823 года манифест был утверждён и, спустя 11 дней, получен святителем Филаретом в конверте с собственноручной надписью императора: «Хранить в Успенском соборе с государственными актами до востребования моего, а в случае моей кончины открыть Московскому епархиальному архиерею и Московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде всякого другого действия». Были сделаны три копии манифеста, подписанного императором, с подлинником отречения Константина в Санкт-Петербурге: в Сенате, Синоде и Государственном Совете. Разумеется, как только стало известно о кончине Императора, архиепископ Московский направился к генерал-губернатору князю Д.В. Голицыну, но тот решил, что необходимо присягать Константину, и Москва присягнула. Святитель с тяжелым сердцем подчинился и, конечно же, обратился к молитве. В конечном итоге все стало на свои места. В день коронации Императора Николая Павловича святитель Филарет был возведен в сан митрополита. Кроме дел гражданского ведомства, так или иначе соприкасавшихся с церковными, московский владыка принимал активное участие и в чисто гражданских делах. Многие части законоположений, вошедших в Свод законов Российской империи, написаны им. Разумеется, его труды неоднократно отмечались государственными наградами. Однако, невзирая на искреннее уважение Императора к московскому митрополиту, он не расположен был давать Церкви ту свободу, к которой была направлена деятельность владыки. Поэтому довольно быстро святитель Филарет впал в немилость и, будучи постоянным членом Синода, уже не вызывался на его заседания. Тем не менее, он внимательно следил за работой Синода и не прогибался перед властями. Но иногда ему хотелось забросить все и забраться в какую-нибудь отдаленную пустынь, подальше от гражданских и церковных интриг. Однажды в проповеди 1842 года он проговорился: «Могу ли сказать себе, - или когда наконец возмогу сказать: ce удалихся бегая, и водворихся впустыни?» Эта жажда особенно усиливалась в такие тяжкие для него времена, как 1824, 1828 и 1842 годов, когда он подвергался особенно сильным, хотя и несправедливым, нападениям со стороны то Шишкова с его сообщниками (в 1824 г.), то графа Пратасова (в 1842 г.), или когда другие, у кормила власти пребывавшие лица, противодействуя его стремлениям непоколебимо стоять на канонической почве, доводили его до необходимости подавать прошение на Высочайшее имя об увольнении от дел, как это было в1828 году».
Утешил его преподобный Сергий: «Дверь, которую я обыкновенно запираю, - позднее рассказал владыка своему духовнику, - тихонько отворилась, и вошел Преподобный, старенький, седенький, худенький и росту среднего, в мантии без епитрахили, и, наклонясь к кровати, сказал мне: «Не смущайся, все пройдет...». И скрылся...»*****
Святитель Филарет большое значение придавал миссионерской работе, а также уврачеванию старообрядческого раскола. По его благословению в районах скопления старообрядцев были открыты три единоверческих монастыря и освящено несколько единоверческих храмов. В 1865 году под влиянием московского митрополита к Православной Церкви присоединились четыре епископа Белокриницкого согласия. Трудами святого в Церквь влилось и два миллиона униатов. Он старался содействовать крещению иудеев и даже благословил перевести на иврит литургию святителя Иоанна Златоуста. Однако иудеи массово креститься не спешили, и здесь он достиг немногого.
В 1830 году вспыхнула эпидемия холеры. Святитель отказался уезжать из Москвы в безопасные места и вместе с властями начал бороться с эпидемией. «Я отложил путь в Петербург, чтобы умирать со своими», - писал он троицкому наместнику, архимандриту Афанасию. Матери писал в Коломну иначе: «В Петербург ехать я отложил, почитая долгом в сомнительное время быть у своего места.» Эта эпидемия была не единственной, и всегда святитель продолжал оставаться в городе и трудиться по спасению своей паствы.*****
Обер-прокуроры жестко контролировавшие Синод, были при святителе Филарете один кошмарнее другого. Не успел вложить свою лепту в уничижение русской Церкви Д. С. Нечаев, как уже его сменяет Протасьев, « гусарский полковник, отличный танцор и воспитанник иезуитов. «Поздравь меня! - обратился новый обер-прокурор к приятелю. - Я - министр, я - архиерей, я - черт знает что!» Слова его разнеслись по столице, и киевский митрополит Филарет (Амфитеатров) отозвался: «Последнее верно».***** Но московского митрополита не так просто было смутить, он продолжал отстаивать интересы Церкви и, естественно, оставаться неугодным властям. Отношение же святителя к подчиненным было с одной стороны, сердечным, а с другой, требовательным. Ну, а к духовным чадам он нередко проявлял самое широкое снисхождение и сострадание.
«Именно по инициативе преосвященного Филарета в 1823 г. во всех епархиях были учреждены попечительства о бедных духовного звания, действующие по высочайше утвержденному филаретовскому уставу «О призрении за старостью и болезнями увольняемых священно- и церковнослужителей, их вдов и сирот». На сегодняшний день документ весьма актуальный, но - увы! - не взятый на вооружение.
«Делу духовного образования святитель по-прежнему придавал первостепенное значение, тем более обращая внимания на «свою» Духовную академию. Он знал всех профессоров и преподавателей, контролировал учебный процесс и программы читаемых курсов, присутствовал на многих экзаменах и обязательно на проходивших публично выпускных, на которых читались итоговые сочинения. Разумеется, прежде своего оглашения эти студенческие работы просматривались митрополитом».***** «Еще будучи ректором академии, он заботился о нуждающихся студентах, составил «Положение об учениках уездных и приходских училищ, к содержанию себя способа не имеющих», а студентам академии помогал и из своего кошелька. В 1836 г. святитель составил утвержденный Государем проект доклада о повышении штатных окладов преподавателям духовных учебных заведений, в котором указывал на «недостаточность нынешних окладов»: «Низший оклад профессора университета составляет 4000 рублей, не включая 500 рублей на квартиру, тогда как низший оклад профессора духовной академии есть 1500 рублей. Старшему учителю гимназии в Киеве назначено жалованья 1650 рублей, а профессор Киевской семинарии получает ныне 600 рублей...»**** Святителю Филарету и его последователям удалось сдвинуть дело с мертвой точки, но, разумеется, в 20-м веке все вернулось на исходные позиции. Как же нашему духовному образованию сейчас нужен второй Филарет! Период его попечительства над русскими духовными школами справедливо считают их духовным и научным апогеем. Святитель Филарет сумел удержать Богословскую науку того времени на золотой середине - она, с одной стороны, опиралась на святоотеческую традицию, а с другой, принимала во внимание лучшие достижения европейской науки. Через пару десятилетий после кончины митрополита западная либеральная ориентация в русском Богословии весьма усилилась - не стало удерживающего. «Святитель Филарет весьма точно оценил, что лишь непрерывная связь со святоотеческой традицией является тем непременным условием, в котором единственно и может развиваться православное богословие (а не отвлеченные схоластические студии), не говоря уже о духовности в целом. Решительным шагом в этом направлении было издание переводов на русский язык творений святых Отцов. Для этой цели с благословения владыки Филарета в 1842 году создается печатный орган лаврской Академии - Творения святых Отцев в русском переводе, где издавались не только наново переведенные, но и до сих пор не известные в русском переводе памятники святоотеческой мысли. Тогда же увидело свет и Прибавление к изданию творений святых Отцев, где кроме самих текстов размещался богатый справочный аппарат и историко-филологические комментарии.»*
При подготовке реформы 1861 года об освобождении крестьян от крепостной зависимости именно московскому митрополиту предложили составить обращение Царя к народу - «Манифест». Святителю не нравился способ проведения этой реформы, но манифест он написал.
Будучи убежденным сторонником монашеской жизни, святитель огромное внимание уделял монастырям. Следует сказать, что в этой области, как и в области миссионерства, он делал весьма решительные и, при этом, очень осторожные шаги. Монашеская жизнь была серьезно развалена трудами Петра Первого и его продолжателей. Последние, будучи природными немцами и протестантами по воспитанию, честно не понимали, зачем вообще нужны монастыри. Как Богадельни - да, как пансионы для отставных солдат - да, как сиротские приюты... Поэтому преобладали штатные и своекоштные монастыри, то есть такие, которые себя обеспечивали и получали небольшие дотации от государства. А лучше без дотаций. Поэтому в тогдашней монастырской жизни огромное место занимал ломовой лошадиный труд для бедных братьев и сестер и довольно вольготная жизнь для тех, кто в миру был побогаче. Часто можно было видеть побирающихся монахов, что у державы вызывало прямо-таки нервический зуд.
Кое-где были мощные очаги духовной жизни, связанные, в основном, с деятельностью учеников преподобного Паисия Величковского или Боговдохновенным подвигом отдельных подвижников. Общежитийных обителей было немного. «Идея введения общежития была не нова, Синод уже предпринимал её в XVIIIввеке, но столкнулся с сопротивлением монастырей устрожению дисциплины и руководству ими извне. Архимандрит Пимен (1810-1880) в своих воспоминаниях пишет о повсеместной неприязни в штатных монастырях к общежительному правилу, а Игорь Смолич говорит, что это неприятие было столь сильным, что «даже у энергичного и талантливого митрополита Филарета» опустились руки».******И все-таки святитель Филарет попытался сдвинуть с насиженной позиции эту огромную и очень неуступчивую штатную монастырскую махину. В некоторой степени ему это удалось.
Владыка был убежденным сторонником общежития со всеми вытекающими отсюда последствиями - послушанием настоятелям, строгой дисциплиной, общей собственностью, обязательным для всех общим правилом, общей трапезой и соответственно равенством всех братьев и сестер во Христе, независимо от имущественного положения.
Прежде всего, митрополит постарался поставить настоятелями монастырей сторонников своих взглядов, рекомендуя им действовать твердо, но осторожно. Но даже это нередко вызывало противление тех, кто привык жить не по-монашески и не по-христиански. Им приходилось делать послабления, но владыка был уверен, что со временем благодать Божия возьмет свое, и общежитие восторжествует. Но поскольку жизнь показала, что процесс этот весьма долог, иерарх искал и другие варианты. Ему виделось плодотворным не переучивать ученых, а строить новое. Поэтому он стал поддерживать или реформировать возникавшие стихийно монашеские общины, склонявшиеся к общежитию, со временем придавая их деятельности официальный статус. Святитель создавал правила для этих общин и очень заинтересованно следил за их служением. Потом они становились монастырями. Наиболее знамениты из них Борисоглебский Аносин женский монастырь, Троице-Одигитриева Зосимова пустынь, Спасо-Бородинский женский монастырь, Черниговский скит Троице-Сергиевой лавры. Показательно, что при поставлении игумении Спасо-Богодинского монастыря святитель Филарет, в соответствии с древней византийской традицией, за литургией в Троице-Сергиевой лавре совершил особый обряд посвящения ее в чин диаконисы.
За время своего архиерейства владыка Филарет основал восемь новых монастырей и четыре пустыни. Митрополит часто навещал монастыри, любил там останавливаться ненадолго и служить. Особенно он был привязан к Гефсиманскому скиту.
«В 1856 году Святейший Синод вынес официальное решение о возобновлении работы над русским переводом Библии, и в 1860 году при Петербургской духовной академии был образован специальный комитет из профессоров М.А. Голубева (которого после его смерти заменил П.И. Савваитов), Е.И. Ловягина и Хвольсона, который должен был подготовить авторитетный перевод Библии на современный русский язык. Участники этого проекта переводили библейский текст с древнееврейского, но в случае необходимости пользовались греческими, сирийскими, арабскими текстами и Вульгатой. Душой и главным действующим лицом комитета был Д. А. Хвольсон; его перевод, снабженный филологическими комментариями, печатался в журнале «Христианское чтение» с 1861 года и включал все книги Пятикнижия, книги Йеошуа Бин-Нуна (Иисуса Навина - ивр.), Шмуэля (пророка Самуила - книга Судей, 1 и 2 Царств), Млахим (3 и 4 книги Царств), Диврей а-ямим (1 и 2 Паралипоменон), Иова, Мишлей (Книга притчей Соломоновых) и Коелет (Экклезиаст). В 1866-1875 годах британское Библейское общество издавало русский перевод Танаха (Священного Писания) «исключительно с еврейского текста». Перевод был начат профессором Петербургской духовной академии В.А. Левисоном, а после его смерти в 1869 году работу продолжил опять же Хвольсон при содействии П.И. Савваитова. В переводе Левисона были напечатаны книги Пророков, в переводе Хвольсона - все остальные книги Танаха. Но, как напечатанное за границей, это издание не было разрешено к распространению в России. В 1876 году первый полный русский перевод Библии, над которым работал учрежденный Синодом комитет, был наконец опубликован. Он получил название «Синодального» и до сих пор является единственным официально признанным Русской православной церковью переводом библейского текста».****
Синодальный перевод, к сожалению, не вполне отвечает научным требованиям. Многие мессианские места переведены по неточному масоретскому тексту. И весь библейский свод вышел весьма неровным по двум причинам. Во-первых, этот труд разделили между четырьмя Российскими Духовными академиями, где уровень знания языков и подход специалистов был неодинаков. Есть прекрасные страницы, соответствующие Септуагинте, а есть очень шероховатый текст, который нуждается в уточнении и доработке как с позиций греческого языка, так и с позиций иврита. Кроме того, профессора Левинсон (в прошлом раввин) и особенно Хвольсон, оба начинавшие изучение Библии не в семинариях, а в хедерах и ешивах, безо всяких злодейских намерений, были искренне убеждены в том, что Ветхий Завет надлежит переводить только по масоретскому тексту, который, как доказано современными библеистами, в том числе и иудейскими, далеко неоднозначен. Д.А. Хвольсон, крупный ориенталист, находился в добрых отношениях с министром народного просвещения А.С. Норовым, который и посоветовал ему креститься, чтобы стать университетским профессором (еврей, по законам Российской империи, на такую должность претендовать не мог). Даниил Авраамович как признанный специалист по раннему христианству считал, что собственно учение Христа - каноническое фарисейское учение, а вот апостол Павел истолковал его в духе Александрийской школы Филона. А поскольку Септуагинта - явление александрийское, он ее отвергал, равно как и славянскую Библию, справедливо считая ее калькой Септуагинты. Левинсон, принявший христианство по убеждению, смотрел на Септуагинту более благосклонно. (Следует напомнить, что древнейший список масоретской Библии датировался в то время 8 веком после Рождества Христова, в то время как ранние списки Септуагинты были представлены 4-6 веками). Позиция святителя Филарета была несколько иной - он полагал, что при переводе нужно принимать во внимание и Септуагинту, и масоретский текст. Но то ли он не все смог проконтролировать, то ли что-то не задалось - конечный итог этих трудов оказался далеким от совершенства.
Говорили, что святитель Феофан (Затворник), категорический противник использования масоретского текста, грозился сжечь сей опус на Сенатской площади. В эпоху святителя Феофана до публичного аутодафэ дело не дошло, а вот при Государе Николае Павловиче первое издание Восьмикнижия (до книги Руфь) таки пожгли на кирпичных заводах. Хотя оно, скорее всего, было более безобидным, чем Синодальный перевод. Однако хочу заметить, что на сегодняшний день любые студенты - духовных семинарий ли, вузов, Богословских курсов или воскресных школ, как ни ясно осознают недостатки Синодального перевода и достоинства Септуагинты, но в учебной практике предпочитают не греческий и не церковно-славянский текст, и отнюдь не еврейский, а именно Синодальный. Так что правота святителя Филарета в этом вопросе, вопреки всем недочетам, доказана практикой.
Удивительны прижизненные чудеса митрополита. То приснится какому-то болящему безо всяких просьб с его стороны, и тот после этого выздоровеет, то привидится отчаявшемуся замерзающему в метель крестьянину, доведет его до деревни и исчезнет. Или вот так, например: «Один купец ходил по обещанию в Киев; на обратном пути, под Тулой, напали на него разбойники и требовали денег. Но, видя его сопротивление, они грозили ему смертью. В эту страшную минуту внезапно раздался вдали стук идущего экипажа. Разбойники, напугавшись, убежали в лес, а он, видя себя вне опасности, приблизился к дороге и, поравнявшись с экипажем, увидел в нем совсем неизвестного ему митрополита, который благословил его. На вопрос купца, кто он - его избавитель, отвечал: «Ты увидишь меня в Москве в Чудовом монастыре». При этом митрополит сделался невидим.
Дорога упомянутому купцу лежала через Москву, в которой он пробыл несколько дней. Быв в Кремле, он зашел в Чудов монастырь, в котором тогда служил Божественную литургию Высокопреосвященный митрополит Московский Филарет, и как велико было удивление купца, когда он узнал в нем своего избавителя (так и сбылось, что он увидел его в Чудовом монастыре). По окончании службы он тотчас отправился на Троицкое подворье, лично передал Владыке все случившееся и со слезами выражал свою благодарность. Выслушав его, Владыка дал ему в благословение образок святителя Алексия, строго воспретив рассказывать о случившемся, и не приписывать этого ему, но святителю Алексию».
Святитель Филарет, несомненно, имел дар молитвы за весь мир. Конечно, и на мир она воздействовала благотворно, однако мы об этом не имеем сведений, а вот русские люди нередко чувствовали в различных обстояниях его молитвенную помощь. А сколько народу обращалось к нему с различными просьбами об исцелении! - и немые начинали говорить, парализованные двигаться, бесноватые избавлялись от своих мучителей.
Некоторых прихожан, впавших в нерадение, он вразумлял во сне - помогало, человек исправлялся. Иных обличал более жестко: « В одном дворянском семействе брат с сестрою были разного мнения о Владыке: сестра очень почитала его, но брат позволял себе говорить о нем без всякого уважения.
Однажды между ними зашел разговор о прозорливости Владыки, и брат, нисколько не доверяя этому, вознамерился испытать оную обманом и, несмотря на просьбу сестры оставить это намерение, оставался непреклонным. Вот однажды, одевшись в самое бедное платье, он отправился в Троицкое подворье. Когда вышел Владыка, брат говорит Владыке, что его посетило несчастье: поместье сгорело и он находится в крайности. Выслушав это, Владыка удалился во внутренние покои и вынес пакет с деньгами, который и отдал ему с сими словами: «Вот Вам на погоревшее имение». По возвращении домой он показывает полученные от Владыки деньги и с восторгом рассказывает обо всем подробно, чем сестра его ужасно была огорчена. На другой день он получил известие, что в тот самый день и час, в который он был у Владыки, в его поместье сгорела часть его имения, и именно на ту сумму, какую он получил от Владыки. Это событие ужасно его поразило, и он немедленно поехал ко Владыке, рассказал обо всем чистосердечно и со слезами просил простить. С этого времени он верил в прозорливость Владыки и очень уважал его. Владыка активно общался не только с духовенством и монашеством, но и с благочестивыми русскими купцами, например, Лобковыми и Носовыми, с аристократами - Голицыными, Потемкиными, Тучковой, Хитрово. Общеизвестна его стихотворная переписка с Пушкиным. Его нередким прихожанином был западник Чаадаев, который высоко ценил святителя. Но и на славянофилов Хомякова и Киреевского святитель тоже оказал немалое влияние. А уж простой народ в нем души не чаял.
На праздновании 50-летия служения святителя в архиерейском сане присутствовал Ф. И. Тютчев. Он описал свое впечатление от личности святителя: «Маленький, хрупкий, сведенный к простейшему выражению своего физического существа, но с глазами, полными жизни и ума, он непобедимой высшей силой господствовал над всем, что происходило вокруг него, - вспоминал тот день Ф.И. Тютчев. - Пред своим апофеозом он оставался совершенством простоты и естественности; казалось, что он принимает все эти почести только затем, чтобы передать их кому-то другому, чьим случайным представителем он теперь является. Это было прекрасно! Воистину то был праздник духа».
«17 сентября 1867 года митрополит Филарет по окончании ранней Литургии в лаврской крестовой церкви сказал своему духовнику архимандриту Антонию: «Я ныне видел сон, и мне сказано: береги 19 число». - «Владыко святый! Разве можно верить сновидениям и искать в них какого-нибудь значения?» - усомнился отец Антоний. Но святитель с твердой уверенностью проговорил: «Не сон я видел - мне явился родитель мой и сказал мне те слова. Я думаю с этого времени каждое 19 число причащаться Святых Тайн». 19 октября, причастившись в домовой церкви, он опять отбыл в Гефсиманию и, попрощавшись с ней навсегда, возвратился в Москву на Троицкое подворье. В эти дни он никому не отказывал в приеме, но желающим его навестить еще раз говорил, чтобы они приходили до 19 ноября.
За два дня до исхода святитель почувствовал себя бодрее обыкновенного и сам разгадал причину внезапно наступившего улучшения: «Перед кончиной, - сказал он, - старые люди всегда чувствуют себя свежее и легче». 19 ноября 1867 года, в воскресенье, митрополит Филарет совершил Божественную Литургию в Троицком подворье. «Лицо митрополита Филарета, - рассказывает епископ Леонид, - всегда сияло и дух его ликовал при совершении Литургии. Все знали, что после обедни он был кроток и доступен; когда же сам совершал Святую литургию, он обыкновенно плакал. Но при освящении Святых Даров в день своей кончины его умиление было исключительное и слезы его были обильны». После службы принимал посетителей. Проводив гостей, архипастырь перешел в кабинет заниматься делами. Келейнику, который несколько часов спустя пригласил его обедать, он сказал: «Погоди немного. Я позвоню». Но звонка не последовало. Тогда обеспокоенный келейник вошел в кабинет. Митрополита там не оказалось. Из кабинета он поспешил в боковую комнату - и там увидел архипастыря на коленях около умывальника. Святитель был бездыханен. Умыв лицо свое, он испустил дух».
Конечно, в последний путь провожала его вся Россия. Похоронили митрополита в любимой им Троице-Сергиевской лавре.
В 1994 году святитель Филарет был прославлен в лике святых Архиерейским собором Русской Православной Церкви»
Использованная литература:
1.Дмитрий Рыбаков «Митрополит Московский Филарет (Дроздов) как ученый-библеист, иерарх и проповедник» HTTP://WWW.PRAVOSLAVIE.RU/PUT/040225165220.HTM
2.Житие святителя Филарета (Дроздова) Митрополита Московского и Коломенского.
http://www.pravoslavie.ru/50209.html
3. И. А. Чистович «История перевода Библии http://www.greeklatin.narod.ru/chist/_025.htm
4. Юрий Табак «Оставаясь со своим народом. Жизнь и научная деятельность профессора Д.А. Хвольсона» http://www.lechaim.ru/ARHIV/210/tabak.htm
5. А. И. Яковлев "Святитель Филарет в церковной и общественной жизни России XIX века"
Филарет (Дроздов)
Филарет (в миру Дроздов Василий Михайлович) (26.12.1783-19.11.1867), святитель, митрополит Московский и Коломенский. Один из самых замечательных подвижников XIX в. Пастырь, выдающийся богослов, он всю жизнь свою подчинил Воле Божией и трудился ради Славы Божией. За великую ревность о Господе и великие труды Бог дал свт. Филарету благодатные дары прозорливости и исцелений. В 1858 по его настоянию был издан русский перевод Библии. Он же составлял манифест 19 февраля 1861 об освобождении крестьян. Основные труды: “Начертание церковной библейской истории”, “Разговор между испытующим и уверенным о Православии восточной греко-российской церкви”.
Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов) - митрополит Московский, первый доктор богословия в России (1814), один из крупнейших представителей русской христианской философии. К. Н. Леонтьев называл его «великаном» православия, определившим целое «филаретовское» направление отечественной мысли. Учился в Коломенской, затем Троицкой лаврской семинарии. С 1809 профессор философских наук в Петербургской Духовной академии. С 1812 по 1819 ее ректор. В эти годы Филарет издает за свой счет сочинения Канта , принимает активное участие в переводе Священного Писания на русский язык, сделав издание русской Библии делом всей жизни; пишет свое основное герменевтическое сочинение «Записки на книгу Бытия» (ч. 1-3. М., 1867), где использует особый, «духовно-анагогический » метод толкования, восходящий к исихастскому метафизическому опыту. С 1821 и до смерти возглавляет московскую кафедру (с 1826 митрополит). В этот период Филарет обеспечивает систематическое издание русских переводов святых отцов и пишет «Пространный христианский катехизис» (1823), а также большую часть своих проповедей и слов. Круг философско-богословских идей Филарета определен святоо-теческой традицией и особенно Халкидонским догматом о Богочеловеческой природе Христа, которому можно подражать лишь экзистенциально-заостренным, «таинственно-крестным» образом (Десять слов о кресте и глаголы жизни вечной. М., 1995, с. 36). Филарет делает акцент на аскетической стороне такого подражания, часто используя понятия-метафоры «внутреннего» и «внешнего» креста, «страха смерти» и «страха жизни» и др. Канонизирован Русской Православной Церковью.
П. В. Калитин
Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. IV, с. 189.
Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов) (26.12.1782(6.01.1783), Коломна - 19.11(1.12). 1867, Москва) - митрополит Московский (1826), первый доктор богословия в России (1814). Учился в Коломенской и Троицкой семинариях, стал любимым воспитанником митрополита Московского Платона (Левшина). С 1808 года - монах, с 1809 года - профессор философских наук в Петербургской духовной академии, с 1812 года по 1819 год - ее ректор. В 1819 году назначен архиепископом тверским, в 1820 году переведен на ярославскую кафедру. С 1821 года и до самой смерти Филарет - на московской кафедре (с 1826 года - в сане митрополита). В 1994 году канонизирован.
Период пребывания в столице (1809-1821) оказался самым плодотворным в творческой жизни будущего иерарха. Его «Пространный христианский катехизис» свидетельствует о «сердечном», т. е. анагогическом (см. Анагогия), понимании христианства с ориентацией на сильную и самостоятельную мысль, устремленную «в тайны Креста Христова , в тайны действия Св. Духа в душах облагодатствованных». В XIX веке Филарет оказался первым среди тех, для кого православная философия, основанная на церковном духовном опыте, стала задачей жизни (Флоровский ). Розанов высоко ценил Филарета как «последнего... великого иерарха Церкви Русской». В своих социальных взглядах Филарет опирался на византийскую теорию симфонии, подчеркивающую духовный приоритет церковной власти над светской и предполагающую нравственное ограничение царя, что повлекло за собой неудовольствие со стороны Николая I . Тем не менее его трактовку «священного царства» поддержали позднее крупнейшие монархисты России: Победоносцев, Тихомиров, архиепископ Серафим (Соболев) и др. Данилевский развил взгляды Филарета на противостояние России и Европы. Значительна роль Филарета и в развитии духовного просвещения в России. В Московской духовной академии (с 1821) выросла целая плеяда православных мыслителей: Голубинский, Кудрявцев-Платонов , Бухарев, Феофилакт (А. В. Горский) - во многом предвосхитивших процесс религиозно-философского возрождения России в конце XIX - начале XX века. Филарету принадлежит заслуга и в публикации первого русского перевода Нового Завета и Псалтыри (1858), за который он патовал, еще будучи действительным членом Библейского общества в 10-е годы XIX века. В конце жизни Филарет основал Общество любителей духовного просвещения и расширил миссионерскую деятельность среди светской интеллигенции. Был автором Манифеста об освобождении крестьян.
П. В. Калитин
Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина . Сост. П.П. Апрышко , А.П. Поляков . – М., 2014, с. 673-674.
Сочинения: Слова и речи: В 5 г. М., 1873- 1885; Записки, руководствующие к основательному разумению Книги Бытия Ч, 1-3. М., 1867; О государстве. Тверь, 1992; Пространный христианский катехизис. Белосток, 1990; Творения. М., 1994; Меч духовный. М., 2010.
Литература: Городков Л. Догматическое богословие по сочинениям Филарета, митрополита Московского. Казань, 1887; Смирнов А. Петербургский период жизни митрополита Филарета. М., 1900; Чистович И. А. Руководящие деятели духовного просвещения в России... Спб., 1894; Виноградов В. //. Платон и Филарет, митрополиты Московские. Сергиев Посад, 1913; Введенский Д. И. Митрополит Филарет как библеист. Сергиев Посад, 1918; Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937 (Вильнюс, 1991); Архиепископ Серафим (Соболев). Русская идеология. Свято-Троицкий монастырь, 1987.
Филарет Московский (в миру Дроздов Василий Михайлович), святой, митрополит Московский (1862) (26.12.1782 - 9.11.1867), один из столпов отечественного Православия и учёно-монашеской школы в России. Учился в Коломенской и Троицкой лаврской семинарии, был самым одарённым и любимым воспитанником Московского митр. Платона (Левшина). С 1808 - монах, с 1809 - профессор философских наук в С.-Петербургской Духовной академии, с 1812 по 1819 - её ректор, в 1814 - первый доктор богословия в России. В 1819 назначен архиепископом Тверским, в 1820 переведён на ярославскую кафедру. С 1821 и до самой смерти - Московский архипастырь. В 1994 - канонизирован.
Период пребывания Филарета в С.-Петербурге оказался самым плодотворным в его философско-богословском творчестве. Здесь он создаёт: 3-томник «Записки на книгу бытия»; «Начертание церковно-библейской истории», «Изложение разности между Восточной и Западной церковью в учении веры»; «Разговоры между испытующим и уверенным о Православии Восточной греко-российской церкви». Здесь же он пишет «Краткий» и «Пространный» катехизисы, принимает активное участие в переводе Библии на русский язык, придав межконфессиональному Библейскому обществу православное направление, составляет подробное «Обозрение богословских наук» - первый опыт их стройной систематизации на русском языке.
В своём философско-богословском творчестве Филарет продолжает антиномическую, апофатико-катафатическую линию Платона (Левшина), усиливая её крёстную и эмпирико-метафизическую направленность, что было обусловлено всё возрастающим натиском секулярной культуры: её претензией на «истину», а порой и «спасение» без креста (см.: Учёно-монашеская школа; Платон [Левшин]).
В противовес секуляризму св. Филарет создает теоцентрическую, христоцентрическую концепцию человека и его свободы, когда только через синергический крест покаяния мы обретем право на вольное самовыражение и даже самобытие; когда только через личную «голгофу», предполагающую постоянное умерщвление любых плотских и секулярных страстей, мы можем рассчитывать на свое спасение. «Прежде собственные усилия познать истину едва производили в [человеке] слабый, кратковременный свет, оставляющий по себе сугубую тьму; теперь из самой тьмы, в которую он подвергается пред Отцом Светов, рождается для него внезапный свет, а если остается он иногда и во тьме, то и в ней познает непостижимую близость Того, Который есть Свет превыше света» («Слово в день Благовещения Пресвятой Богородицы», 1822).
Из-за того же натиска секулярной культуры Филарет уделил особое внимание теории государства, создав первую в России историософскую концепцию монархизма на основе святоотеческой «симфонии» духовных и светских властей, но с новым акцентом на принципиальной необходимости их добровольно-нравственного, если не кенотического самоограничения. В этой историософской сфере у Филарета нашлось много последователей: от К. П. Победоносцева и Л. А. Тихомирова до архиеп. Серафима (Соболева) и И. Л. Солоневича. Что же касается эмпирико-метафизической и весьма суровой составляющей философско-богословского творчества Филарета, то её - как и в целом учёно-монашескую школу в России - ждало однозначное и по сути разрушительное разделение на собственно скитское и отшельническое безмолвие, с одной стороны, и на чисто культуроносное христианство (особенно в лице белого духовенства и т. н. богоискателей к. XIX - н. XX в.), с другой.
Филарет предвидел подобный поворот событий, отмечая «любовь к миру» в качестве главной причины появления чисто культуроносного и «мирского» христианства, когда «любовь к Богу» «соглашается приносить жертвы Богу, только чтобы ей не возбранялось принимать жертвы от мира; готова творить дела человеколюбия, только чтобы мир видел и одобрил их, даже любит ходить в храмы Богослужения, только чтобы мир за ней последовал» («Слово на второй день праздника Рождества Христова», 1814), вот почему Филарет с годами всё больше склонялся к полному уединению или в построенном им Гефсиманском скиту (недалеко от Троицко-Сергиевой лавры), или в Голутвином монастыре (под Коломной). Т. о., учёно-монашеская школа эпохи Платона (Левшина) видоизменялась в собственно скитскую общность. Антиномическая целостность по-святоотечески новой православной культуры терялась в крайностях сугубо монашеского и сугубо мирского порядка.
И всё же Филарет и его сподвижники в лице св. Игнатия Брянчанинова, Антония (Медведева), Иннокентия (Смирнова), Макария (Глухарёва), А. В. Горского, А. Н. Муравьёва, Н. В. Гоголя (порой просто пересказавшего некоторые проповеди Филарета в своих «Выбранных местах из переписки с друзьями») и многих др. успели «распнуться миром» и создать полувековую эпоху в истории учёно-монашеской школы в России, которая ознаменовалась публикацией первого русского перевода Нового Завета и Псалтырей в 1858, а затем, в 1876 и всей русской Библии; усилением миссионерской деятельности не только среди некрещёных народов, но и среди светской интеллигенции (вплоть до основания Общества любителей духовного просвещения); повсеместным распостранением и благословлением скитской жизни в России, особенно в лице прп. Серафима Саровского, дивеевских сестёр и оптинских старцев. В результате духовный авторитет отечественного монашества, и в первую очередь Филарета, сильно вырос, так что даже заведомые противники Православия не имели серьёзного повода критиковать монахов святофиларетовского круга. Однако вплоть до настоящего времени учение св. Филарета и его последователей подвергается цензурно-секулярному и интеллигентскому умолчанию.
Калитин П.
Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов) (26.12. 1783–19.11.1867), святитель, митрополит Московский. С 1812 являлся ректором Духовной Академии. В 1817 был назначен епископом Ревельским, в 1819 – архиепископом Тверским, в 1820 – архиепископом Ярославским, с 1821 до кончины находился на Московской кафедре. В 1823 он по поручению Св. Синода составил Православный катехизис. В 1858 по его настоянию был издан русский перевод Библии. В 1861 митрополит составил манифест об освобождении крестьянства. Им написаны такие труды, как «Начертание церковной библейской истории», «Записки на Книгу Бытия», «Разговоры между испытующим и уверенным о Православии Восточной Греко-Российской Церкви», «Слова и речи».
В 1883 в Москве была издана книга «Государственное учение Филарета, митрополита Московского», в которой излагались его мысли о происхождении Православного государства, о верховной власти, отношении к ней подданных, о конституционализме и революции на Западе, о связи между престолом и алтарем, об образовании, печати, суде и наказаниях.
Причислен к лику святых на Архиерейском Соборе в 1995. Память свт. Филарету празднуется 19 нояб./2 дек.
Ниже дается краткое изложение государственного учения святителя Филарета.
«Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле царя; по образу Своего вседержительства – царя самодержавного; по образу Своего Царства непреходящего, продолжающегося от века и до века, – царя наследственного.
Если бы все цари земные довольно внимали своему небесному достоинству и к положенным на них чертам образа небесного верно присоединяли требуемые от них богоподобную правду и благость, небесную недремленность, чистоту мысли, святость намерения и деятельности! Если бы все народы довольно разумели небесное достоинство царя и устроение царства земного по образу небесному и постоянно себя ознаменовывали чертами того же образа – благоговением и любовью к царю, смиренным послушанием его законам и повелениям и взаимным согласием и единодушием и удаляли от себя все, чему нет образа на небесах, – превозношение, раздор, своеволие, своекорыстие и всякое зло мысли, намерения и действия! Все царства земные были бы достойным преддверием Царства Небесного. Россия, ты имеешь участие в сем благе паче многих царств и народов. «Держи, еже имаши, да никтоже приимет венца твоего» (Апок. 3, 11).
У некоторых народов в наши времена о государственном устройстве и об отношениях между предержащею властью и подданными столько споров и распрей, что от них все общественные связи трещат, все столпы политических зданий колеблются; пусть бы они прочитали у нас (русских) явственнее на сердцах, чем на хартиях, написанное краткое, но всеобъемлющее постановление государственное, которое заключается в следующих словах: святость власти и союз любви между государем и народом.
Пророк, между судьбами Божиими по всей земли отличая особенную судьбу помазанных, не довольствуется собственным указанием на то очевидное действие сей судьбы, что Бог не оставил человека обидети их; Он отверзает небо и дает услышать оттоле Творческое слово, созидающее их безопасность: не прикасайтеся помазанным моим.
Правительство, не огражденное свято почитаемою ото всего народа неприкосновенностью, не может действовать ни всею полнотой силы, ни всею свободой ревности, потребной для устроения и охранения общественного блага и безопасности. Как может оно развить всю силу свою в самом благодетельном ее направлении, когда его сила непрестанно находится в ненадежной борьбе с другими силами, пресекающими ее действия в столь многоразличных направлениях, сколько есть мнений, предубеждений и страстей, более или менее господствующих в обществе? Как может оно предаться всей своей ревности, когда оно по необходимости должно делить свое внимание между попечением о благосостоянии общества и между заботой о собственной своей безопасности? Но если так нетвердо правительство – нетвердо также и государство. Такое государство подобно городу, построенному на огнедышащей горе: что значат его твердыни, когда под ним кроется сила, которая может каждую минуту все превратить в развалины? Подвластные, которые не признают священной неприкосновенности владычествующих, надеждой своеволия побуждаются домогаться своеволия; власть, которая не уверена в своей неприкосновенности, заботой о своей безопасности побуждается домогаться преобладания: в таком положении государство колеблется между крайностями своеволия и преобладания, между ужасами безначалия и угнетения и не может утвердить в себе послушной свободы, которая есть средоточие и душа жизни общественной.
Заповедь Господня не говорит: не восставайте противу предержащих властей. Ибо подвластные и сами могут понимать, что, разрушая власть, разрушают весь состав общества и, следственно, разрушают сами себя. Заповедь говорит: не прикасайтеся даже так, как прикасаются к чему-либо без усилия, без намерения, но легкомысленно, по неосторожности, ибо случается нередко, что в сем неприметно погрешают. Когда власть налагает на подданных некое бремя, хотя и легкое и необходимое, как легко возбуждается ропот! Когда подвластные видят дело власти, несогласное с их образом понятия, как стремительно исторгаются из уст их слова осуждения! Как часто не обученная послушанию мысль подчиненного нечистым прикосновением касается самых намерений власти и налагает на них собственную нечистоту.
Государь и государство требуют от подданных верности вообще и в особенных служениях, должностях и поручениях. В сей верности необходимо нужно твердое удостоверение, потому что без сего не был бы обеспечен общественный порядок и даже не было бы общественной безопасности. Чем же обеспечить верность? Законами? Но чтобы законы имели полную силу и действие, для сего нужна строгая верность в их употреблении. Следственно, предложенный вопрос здесь не разрешается и только получает особенный вид: чем обеспечить верность в употреблении законов? Итак, чем же? Не честностью ли, предварительно дознаваемою? Для сего удобнее находить время и способы в необширном кругу частных сношений, нежели в необъятном пространстве государственных отношений. Власть употребляет ближайшие и важнейшие свои орудия, без сомнения, с предварительным испытанием и дознанием, поколику достигает и проницает человеческий ограниченный взор; но можно ли испытанием и дознанием решительно определить честность каждого из тысяч и тем людей прежде употребления их как орудий государства? Опять возвращается вопрос: чем обеспечить верность? Не честным ли словом? Честное слово можно принять обеспечением только из уст человека дознанной честности; а где предварительное полное дознание честности неудобоисполнимо, там не обеспечивает слово, которое само себя провозглашает честным… Чем же обеспечить верность? Не страхом ли наказаний? Как неприятно было бы, если б и было возможно, основать общее спокойствие на одном общем страхе! Но это и невозможно, потому что могут быть нарушения верности, которых человеческая проницательность не может открыть и правосудие человеческое не может преследовать. Страх наказания нужен и полезен для обуздания склонных к преступлениям (см.: Государственные преступления), но недостаточен для образования качества верноподданных (см.: Верноподданничество). Т. о., неудовлетворительность более близких и обыкновенных средств к обеспечению верности приводит к крайнему средству – к запечатлению обещаемой верности великим и страшным Именем Божиим, дабы каждый так уважал верность, как благоговеет пред Богом; дабы тот, кто вздумал бы дерзновенно коснуться своего обещания, неизбежно встретился с Именем Божиим, которое не есть только произносимый звук, но призываемая сила Божия, проницающая души, испытующая сердца, благословляющая верных и карающая неверных.
Когда темнеет на дворе, усиливают свет в доме. Береги, Россия, и возжигай сильнее твой домашний свет, потому что за пределами твоими, по слову пророческому, тьма покрывает землю и мрак на языки. Шаташася языцы и люди поучишася тщетным. Перестав утверждать государственные постановления на слове и власти Того, Кем царие царствуют, они уже не умели ни чтить, ни хранить царей. Престолы там стали не тверды; народы объюродели. Не то чтоб уже совсем не стало разумевающих; но дерзновенное безумие взяло верх и попирает малодушную мудрость, не укрепившую себя премудростью Божией. Из мысли о народе выработали идол и не хотят понять даже той очевидности, что для столь огромного идола не достанет никаких жертв. Мечтают пожать мир, когда сеют мятеж; не возлюбив свободно повиноваться законной и благотворной власти царя, принуждены раболепствовать пред дикою силой своевольных скопищ. Так твердая земля превращается там в волнующееся море народов, которое частью поглощает уже, частью грозит поглотить учреждения, законы, порядок, общественное доверие, довольство, безопасность.
Царь, по истинному о нем понятию, есть глава и душа царства. Но вы возразите мне, что душой государства должен быть закон. Закон необходим, досточтим, благоверен; но закон в хартиях и книгах есть мертвая буква, ибо сколько раз можно наблюдать в царствах, что закон в книге осуждает и наказывает преступление, а между тем преступление совершается и остается ненаказанным, закон в книге благоустрояет общественные звания и дела, а между тем они расстраиваются. Закон, мертвый в книге, оживает в деяниях, а верховный государственный деятель и возбудитель и одушевитель подчиненных деятелей есть царь.
Нельзя не обратить внимания на печальный образ народа и общества, разделенного на толки и соумышления. Разделяя народ и общество на отдельные соединения, они повреждают единство целого – первое условие общественной жизни; уменьшают общую силу, рассекая ее на частные, взаимно противоборные силы; ослабляют общественное доверие; волнуют тысячи народа вместо того, чтобы устроять его благо правильной деятельностью в спокойном послушании власти; колеблют здание общества, обращая в вопросы и споры то, что признано при учреждении обществ, положено в их основание и утверждено необходимостью; ведут в обществе внутреннюю войну, конечно, не к спокойствию его и не к безопасности, а иногда еще бедственнее заключают между собою притворное перемирие для сильнейшего восстания против истины и правды. Благо народу и государству, в котором единым, всеобщим, светлым, сильным, всепроникающим, вседвижущим средоточием, как солнце во вселенной, стоит царь, свободно ограничивающий свое самодержавие волей Царя Небесного, мудростью, великодушием, любовью к народу, желанием общего блага, вниманием к благому совету, уважением к законам предшественников и к своим собственным, и в котором отношения подданных к верховной власти утверждаются не на вопросах, ежедневно возрождающихся, и не на спорах, никогда не кончаемых, но на хранимом свято предании праотеческом, на наследственной и благоприобретенной любви к царю и Отечеству и, еще глубже, на благоговении к Царю царствующих и Господу господствующих.
Некоторые люди, не знаю, более ли других обладающие мудростью, но, конечно, более других доверяющие своей мудрости, работают над изобретением и постановлением лучших, по их мнению, начал для образования человеческих обществ. Уже более полувека образованнейшая часть рода человеческого видит их преобразовательные усилия в самом действии, но еще нигде и никогда не создавали они тихого и безмятежного жития. Они умеют потрясать древние здания государств, но не умеют создать ничего твердого. Внезапно по их чертежам строятся новые правительства и так же внезапно рушатся. Они тяготятся отеческой и разумной властью царя и вводят слепую и жестокую власть народной толпы и бесконечные распри искателей власти; они прельщают людей, уверяя, что ведут их к свободе, а в самом деле ведут их от законной свободы к своеволию, чтобы потом низвергнуть их в угнетение.
Свобода есть способность и невозбранность разумно избирать и делать лучшее. Она есть достояние каждого. Но в неисчислимости рода человеческого многие ли имеют так открытый и образованный ум, чтобы верно усматривать и отличать лучшее? И те, которые видят лучшее, имеют ли довольно силы решительно избрать оное и привести в действие? Что сказать о свободе людей, которые хотя не в рабстве ни у кого, но покорены чувственностью, обладаемы страстью, одержимы злой привычкой? Наблюдение над людьми и над обществами показывает, что люди, более попустившие себя в это внутреннее рабство – в рабство грехам, страстям, порокам, – чаще других являются ревнителями внешней свободы – сколько возможно расширенной свободы – в обществе человеческом пред законом и властью. Но расширение внешней свободы будет ли способствовать и к освобождению от рабства внутреннего? Нет причины так думать. В ком чувственность, страсть, порок уже получили преобладание, тот, по отдалении преград, противопоставляемых порочным действиям законом и властью, конечно, неудержимее прежнего предастся удовлетворению страстей и внешней свободой воспользуется только для того, чтобы глубже погружаться во внутреннее рабство.
Изменить царю и отечеству на войне, расхитить государственное сокровище, осудить невинного на тяжкое наказание – эти вопиющие неверности против царя, отечества и закона поражают всякого, и тяжесть преступления входит в число средств, предохраняющих от покушения на оное. Но не исполнять царской службы и пользоваться воздаянием или наградой за службу, ввести виды личной корысти в распоряжение делами и средствами общественными, принять в суде ходатайство вместо доказательства и оправдать неправого – это, говорят, небольшие неточности, извиняемые иногда обстоятельствами и не препятствующие верности в делах важнейших. Не обольщайте себя. Эти небольшие неточности не очень малы, особенно же потому, что беременны большими неверностями. Эта неопасная по видимости неправда вмале ведет за собою неверность во мнозе.
Защищение отечества против воюющего врага, очевидно, невозможно без самоотвержения, без готовности пожертвовать даже жизнью. Но и в мирных отношениях всех дел государственных верность не обеспечена, если не готова к самопожертвованию. Надобно ли, напр., в суде или в начальствовании правого, но немощного защитить от неправого, но сильного соперника или преследователя? Кто может сие сделать? Без сомнения, только тот, кто готов подвергнуться гонению скорее, чем предать гонимую невинность. Надобно ли пред лицом сильных земли высказать не согласную с их мыслями и желаниями, но спасительную для общества истину? Кто может сделать сие? Без сомнения, тот, кто готов пострадать за истину, лишь бы общее благо не потерпело ущерба.
Обыкновенная о правде мысль в обществе та, что правду соблюдать должны правящие, а подчиненные и все общество имеют право требовать и ожидать ее от правящих. Мысль справедливая; но в ней только половина той правды, которой благоустроется общество, и потому от нее не может произойти полного мира; как можно примечать на самом опыте, что люди, требующие от правящих правды, как от подданных дани, безо всяких других рассуждений, при малейшем виде или даже только подозрении неправды поднимают ропот, начинают судить и хотят писать новые законы правителям. Правду соблюдать должны все и каждый, по своей возможности, в своем круге; и с большей строгостью должны требовать правды от самих себя, нежели от других.
Радость и счастье царя и царства начинается тогда, когда ощущается сила, отражающая страх коварств или насилий, в котором каждое общество естественно находится. Если закон гражданский ручается за безопасность частную, то спокойствие общественное и неприкосновенность самого закона охраняется силою.
В царствах, более или менее союзных с Россией и частью соседних, у многочисленных народов, образованных в минуты дремания правительств из вертепов тайных скопищ, безнравственных и безбожных, внезапно исторгся вихрь мятежа и безначалия, который, колебля и разрушая порядок одного царства за другим, угрожает миру и безопасности всех народов Европы и против державы Российской особенно дышит яростью с шумом и воплями, как против сильной и ревностной защитницы законной власти порядка и мира.
В наше время многие народы мало знают отношения государства к Царству Божию… Им не нравится старинное построение государства на основании благословения и Закона Божия; они думают гораздо лучше воздвигнуть здание человеческого общества в новом вкусе на песке народных мнений и поддерживать его бурею бесконечных распрей. Их новые построения никогда не достраиваются, каждый день угрожают падением, часто действительно рушатся.
Участь государств определяется вечным законом истины, который положен в основание их бытия и который, по мере их утверждения на нем или уклонения от него, изрекает на них суд, приводимый потом в исполнение под всеобъемлющим судоблюстительством Провидения».
Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru
Далее читайте:
Философы, любители мудрости (биографический указатель).
Русская национальная философия в трудах ее создателей (специальный проект ХРОНОСа).
Сочинения:
Слова и речи. В 5 т. М., 1873-85;
О государстве. Тверь, 1992;
Пространный христианский катехизис. Белосток, 1990.
Пространный христианский катехизис. Варшава, 1930;
Творения. М„ 1994.
Литература:
Флоровский Г. Пути русского богословия (глава V и прилагаемая к ней подробная библиография о Филарете). Вильнюс, 1991.
Городков А. Догматическое богословие по сочинениям Филарета, митрополита Московского. Казань, 1887;
Смирнов А. Петербургский период жизни митрополита Филарета. М., 1900;
Чистович И. А. Руководящие деятели духовного просвещения в России... СПб., 1894;
Виноградов В. П. Платон и Филарет, митрополиты Московские. Сергиев Посад, 1913;
Введенский Д. И. Митрополит Филарет как библеист. Сергиев Посад, 1918;
Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937; Вильнюс, 1991;
Серафим (Соболев), архиеп. Русская идеология. Свято-Троицкий монастырь, 1987.
