Фигура Ивана Грозного - одна из самых ярких в истории России. Неумолимый и жестокий, своенравный и твердый – таким его знали современники и потомки, но суровый царь знал и другое чувство - чувство нежности и любви. Свою первую жену он любил так, как не любил потом ни одну женщину; только одна она умела успокоить и приласкать Грозного, после её смерти не нашлось никого, кто мог бы сдержать гнев и жестокость самодержца…
Анастасия
Она происходила из небогатого и молодого рода Захарьиных-Юрьевых, впоследствии названном родом Романовых. Брак Анастасии позволил её роду через много лет претендовать на российский престол, когда московская линия Рюриковичей оборвалась. Тогда же, в 1547 году, род Захарьиных-Юрьевых не был знатным и видным, потому бояре невзлюбили царевну, считая, что молодой царь оскорбил их своим браком с Анастасией.
Свадьба
Сразу после венчания на царство, 17-тилетний царь женится; он выбирает себе невесту по старому обычаю, как и его отец, Василий III. По заведенному тогда порядку, знатным боярам со всей Руси рассылался указ: представить наместнику девушку на выданье из своего рода. Наместники выбирали лучших и отправляли их в Москву, на смотрины к самому царю. Легенды и предания гласят, что тогда на смотрины прибыли 3000 красавиц со всех городов, и затем эта долгая вереница невест прошла перед царем. Сейчас нет подтвержденных данных о количестве невест, но факт остается фактом: из всех девушек царь выбрал Анастасию – красавицу с роскошной косой и мягкими, добрыми глазами. Вскоре состоялась свадьба, и сразу же поползли слухи и недовольства: царь обидел бояр….
13 лет семейного счастья
Царицу Анастасию очень любил простой люд: добрая, набожная и кроткая, она одна могла успокоить вспыльчивого Ивана. Добродушная и бесхитростная, она умела уговорить Ивана отменить казнь или отказаться от жестокой расправы над преступниками. Англичанин Дорсет пишет о ней так: «Эта Царица была такой мудрой, добродетельной, благочестивой и влиятельной, что ее почитали и любили все подчиненные. Великий князь был молод и вспыльчив, но она управляла им с удивительной кротостью и умом».
Анастасия родила царю шестерых детей, но только двое из них дожили до зрелых лет, все другие умерли во младенчестве. Она прославилась не только своей набожностью и добрым характером, но и как большая мастерица-вышивальщица. У нее была собственная мастерская, где она сама и её ученицы вышивали красивейшие полотна на религиозные темы; также в её работах нашли отражение события, связанные с укреплением российского государства. Многие произведения из мастерской царицы сохранились в музеях Средней России.
За все время их совместной жизни Русь не знала жестоких расправ и опричнины, до последнего дня жизни Анастасии Иван был верен ей.
Смерть царицы
Здоровье Анастасии было подорвано частыми родами и болезнями. Пожар 1560 года еще больше подточил её здоровье – так сильно она переживала смерть погибших в огне людей. Царь отвез жену в Коломенское, а сам занялся борьбой с пожаром: он, рискуя жизнью, наряду с простыми людьми тушил пламя, тем самым заставив горожан поверить в свои силы. Довершила беду смерть Анастасии…
Царь был безутешен. Вместе с ним кончину царицы оплакивала вся Москва. Нищие и юродивые, провожая её гроб, называли её матерью, и в этот печальный день не брали милостыню, потому что не хотели и не искали никакого утешения для себя. Очевидцы говорили, что никогда потом они не видели царя таким, как в тот день. Ничто не могло сломить Ивана Грозного так, как смерть жены: он кричал и плакал, не видя ничего вокруг себя…
Царская месть
С того дня, как Иван Васильевич похоронил жену, настало время пыток и казней. Царь не верил никому и был уверен в том, что бояре готовят заговор. Более того, царь был уверен в том, что его жену убили.
В 2000 году была проведена эксгумация останков царицы, и специалисты Бюро судебно-следственной экспертизы провели исследование, которое показало, что в сохранившихся тканях тела присутствует соединения свинца и ртути, способные отравить человеческий организм. Скорее всего, царь справедливо подозревал убийство.
Со смертью царицы ушло равновесие, которое позволяло Ивану не проявлять той дикой жестокости, которая пришла потом. Отношения с боярами еще до смерти жены были крайне напряженными, но теперь Грозный перешел в наступление. Казни, пытки и убийства обрушились не только на бояр, подходило время опричнины. Сам Иван Грозный впоследствии не раз женился, но ни одну жену он не любил так, как Анастасию, и каждую из них сравнивал с ней, тосковал и не находил сердца, которое так искренно и преданно любило его.
Царица Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева
— первая жена царя Ивана Васильевича Грозного
, мать царя Фёдора Иоанновича
. Происходила из рода Захарьиных-Юрьевых
, которых в последствии прозвали Романовыми
. Благодаря браку Анастасии с Иваном Грозным,произошло возвышение рода Романовых,а после пресечения московской линии Рюриковичей в 1598 году близкое родство с последним царём Фёдором дало основания Романовым претендовать на престол. После смерти отца в 1543 году жила с матерью.
Царица Анастасия славилась своей красотой. Она была невысокого роста, обладала правильными чертами лица, длинными густыми тёмными волосами и тёмными глазами. После своего венчания на царство (16 января 1547 года) 17-летний Иван Грозный решил жениться и в феврале того же года устроил смотрины невест. Из большого количества невест, которые были привезены из всей России, выбрал Анастасию.
Венчанье с царём состоялось 3 февраля 1547 года, таинство совершил митрополит Макарий.
Детство и юность
Будущая Царица родилась около 1530 года. С детства была приучена к рукоделиям. В родительском доме, молодая девушка развивалась, разцвела красой и при этом пленяла всех своим добрым и кротким нравом. Существует предание, что Святой Геннадий Костромской, посетив Москву, предсказал скромной барышне супружество с Царём, что и сбылось в недалёком будущем.
Брак и дети
Анастасия имела большое влияние на царя. По словам летописцев, она наставляла и приводила Ивана на всякие добродеяния. Уже в юности славившийся своей необузданностью, Иван слушался Анастасии Романовны и был верен ей до самой ее смерти.
В этом браке было шестеро детей, но лишь двое остались живы. Старшие дочки - Анна и Мария - умерли, не прожив и года. Царевич Дмитрий Иванович умер через полгода из-за небрежности няньки - она выронила царевича в реку и он утонул. Второго сына, царевича Ивана Ивановича, Анастасия Романовна родила 28 марта 1554 г. Еще через 2 года у нее родилась дочь Евдокия. Сын выжил, а дочь умерла когда ей исполнилось три года. Третий сын в царской семье родился 31 мая 1557 г. Здоровье Анастасии Романовны было к тому времени подорвано частыми родами, она часто болела. Последний ребенок, царевич Федор Иванович, оказался поэтому поводу болезненным и слабоумным и был последним царем династии Рюриковичей. Именно Феодор стал наследником преста, а в 1584 г. - царем.
Мастерская Анастасии Романовой
Царица активно со своими женщинами занималась вышиванием, из её мастерской выходило множество произведений. В музеях России сохранилось более полутора десятков шитых произведений, которые по надписям и художественному стилю можно отнести к мастерской Анастасии Романовой
. Они характеризуются роскошью материалов и высокими художественными достоинствами, свидетельствующими о вкусе и таланте хозяйки мастерской.
Произведения, выходившие из царской светлицы отличает особая «историчность» — связь с государственными событиями или с жизнью царской семьи. В них нашли отражение моления о наследнике престола, о победе русского воинства в походах Иоанна Грозного на Казань, идеи утверждения самодержавия московского государя, его богоизбранности и царственного покровительства православным народам. Эти произведения знаменуют собой целую эпоху в художественной жизни Москвы.
Ранняя смерть царицы
Её здоровье было подорвано частыми родами и болезнями. В 1559 году она серьёзно заболела. Во время этой болезни у царя случилось столкновение с кем-то из советников. Из-за московского пожара 1560 года царицу увезли в село Коломенское, где она вскоре скончалась.
Версию об отравлении Анастасии доказывает исследование её останков, проведённое в 2000 году по инициативе заведующей археологическим отделом музеев Кремля Татьяны Пановой. Вместе со специалистами из Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения Москвы геохимики провели спектральный анализ сохранившейся темно-русой косы царицы. В значительной концентрации обнаружены ртуть, мышьяк и свинец. По оценкам учёных такого количества ртути, которая была главным ядом той эпохи, не могло накопиться даже при ежедневном использовании средневековой косметики (для которой типично было высокое содержание соединений ядовитого металла).
Похоронена царица в кремлевском Вознесенском монастыре. На ее похороны собралось много народу. На похоронах Иван рыдал и всю жизнь он вспоминал об Анастасии с сожалением, сравнивал с ней последующих жен.
Кто же отравил царицу?
Интересует вопрос, кто мог быть заинтересован в смерти царицы? Как ни странно, это в первую очередь, сам Иван Грозный
. Необузданность царя в личной жизни хорошо известна. После 1572 г. он менял жен «как перчатки», но не убивал их, а постригал в монахини. С первой женой он не мог так поступить, поскольку она родила ему детей, а ведь именно бездетность цариц служила основанием для их удаления в монастырь. Здесь могли быть и соображения государственного характера - после смерти царицы Иван IV объявил о решении искать супругу в «иных государствах», что отвечало задачам внешней политики России. Подобное сверхковарство Грозного вполне допустимо.
Однако следует учитывать и другую возможность. Женская половина московского дворца представляла из себя идеальную почву для рождения интриг и хитрых сплетен. Там были широко распространены представления о чародействе, всевозможные суеверия и наговоры. В 1467 г. умерла первая жена Ивана III. После ее смерти тело раздулось так, что висевший ранее покров теперь едва закрывал его. Стало очевидно, что княгиня умерла не своей смертью. Проведенное расследование обнаружило, что жена дьяка Алексея Полуектова ходила к великой княгине и послала ее пояс к ворожее. Иван III положил опалу на дьяка, однако, она была несравнимо мягкой - он только велел не подпускать его к себе на глаза. Вероятно, доказательства были столь шатки, что окончательного обвинения не смогли сделать даже суеверные люди Средневековья. Известно, что общалась с ворожеей и брала у нее какие-то травы и коренья «для чадородия» несчастная первая супруга Василия III бездетная Соломонида Сабурова. Не будет натяжкой предположить, что именно среди придворных женщин Анастасии Романовны зародился план отравления царицы.
Последствия смерти Анастасии Романовны
Смерть Анастасии Романовны стала причиной резкого психологического кризиса Ивана Грозного. Подозревая окружающих в её убийстве, он начал первую заметную кампанию террора против бояр и ближних советников (до 1560 года отношения Ивана с высокопоставленными придворными были уже достаточно напряжёнными, но только с этого времени принято говорить о переходе к террору).
Сам царь во втором послании к Курбскому писал: «…а и с женою меня вы про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было».
Князь Курбский в «Истории о великом князе Московском» писал, что в смерти жены, вызванной, по мнению Иоанна Грозного, «чародейством», царь обвинил своих бывших советников священных Сильвестра и А. Ф. Адашева. Доказательств прямых не было, кроме показаний польки Магдалены, тайной католички, жившей в доме Адашева, которые были добыты под пыткой. На совместном заседании Боярской думы и освященного Собора во главе со святителем Макарием, митрополитом Московским, обвиняемые были осуждены. Со смертью же царицы Анастасии царь стал гнев и весьма блудлив.
Иоанн Васильевич, прозванный Иваном Великим и вошедший в историю как Иван IV Грозный, сын великого князя Московского Василия III и Елены Васильевны Глинской, родился 25 августа 1530 года в подмосковном селе Коломенское.
Согласно бытовавшему тогда на Руси закону, великокняжеский престол переходил к старшему сыну, однако Ивану было всего три года, когда его отец очень серьезно заболел. Юрий, брат Ивана, был еще на два года младше, а посему ближайшими претендентами на трон стали младшие братья Василия, из которых в живых к тому времени оставались двое: Юрий, князь Дмитровский, родившийся в 1480 году, и Андрей, князь Старицкий и Волоколамский, родившийся в 1490 году.
Предвидя скорую смерть, Василий III сформировал для управления государством специальную боярскую комиссию, которая должна была беречь Ивана, пока он не достигнет совершеннолетия. В опекунский совет вошли князь Андрей Старицкий, князь Михаил Львович Глинский, воеводы братья Василий Васильевич и Иван Васильевич Шуйские, боярин Михаил Юрьевич Захарьин и еще несколько человек.
Великий князь Московский Василий III умер 3 декабря 1533 года, а уже через несколько недель бояре избавились от основного претендента на трон – Юрия, князя Дмитровского (он был арестован и умер в 1536 году в темнице, а его удел был присоединен к Московскому княжеству).
Опекунский совет управлял страной меньше года, после чего его власть начала ослабевать. В августе 1534 года произошел ряд перестановок в правящих кругах.
5 августа был арестован князь Михаил Львович Глинский, и он очень скоро умер в тюрьме. В этом же месяце был арестован и еще один член опекунского совета – Михаил Воронцов.
Анализируя события августа 1534 года, историк С.М. Соловьев делает вывод, что «все это было следствием общего негодования вельмож на Елену и ее любимца Оболенского».
Попытка князя Андрея Старицкого в 1537 году захватить власть окончилась неудачей. Елена Глинская, вдова Василия III, велела своему фавориту, князю Ивану Федоровичу Телепневу-Овчина-Оболенскому, схватить его. Князь Андрей бежал в Новгород, но был остановлен и вынужден сдаться. Потом его судили в Москве и бросили в тюрьму вместе со всей семьей. Там он и умер несколько месяцев спустя (11 декабря 1537 года).
А 4 апреля 1538 года скоропостижно умерла и сама Елена Васильевна Глинская, которой было всего тридцать лет.
Таким образом, будущий Иван Грозный, в три года лишившись отца, а в семь – матери, стал полным сиротой. Он неутешно горевал, а рядом, прямо во дворце, не скрываясь, веселились бояре…
– Слава богу! Прибрал, наконец, проклятую немку…
Конечно же, Елена Васильевна Глинская не была немкой. Она происходила из литовского княжеского рода, предположительно татарского происхождения, который не имел ничего общего с польским дворянским родом Глиньских, существующим и поныне. Впрочем, князь Михаил Львович Глинский, имя которого уже называлось, воспитывался при дворе немецкого императора и принял католичество. При вступлении на престол короля Сигизмунда I Старого он поднял против него восстание (как считается, стремясь создать независимую от польско-литовской короны державу на востоке Украины), а потом, потерпев поражение, бежал в Москву.
Но для русских бояр он так на всю жизнь и остался немцем, равно как немкой для них была и его племянница Елена Глинская. Удивительно, но у русских всегда было так: кто любит порядок и умеет работать – тот немец.
– Старорусских заветов не уважала, немецкие порядки завела. Аль не грех? – костерили покойную бояре.
– Грех, великий грех. И сама, срамница, с князем Иваном Овчина-Оболенским прелюбодейничала…
Юный Иван Васильевич подобные речи слышал и, гневно сжимая кулачки, шипел себе под нос:
– У-у-у, псы шелудивые… Погодите, войду в лета – всем головы поотрубаю…
Не прошло и недели после смерти Елены Васильевны Глинской, как бояре – князья Шуйские с советниками – избавились от Оболенского. Он и его сестра Аграфена были схвачены – он умер в заточении от недостатка в пище и тяжести оков, а она была сослана в Каргополь и пострижена в монахини.
Митрополит Московский и всея Руси Даниил, убежденный сторонник централизованного государства и активный сподвижник Елены Глинской, был немедленно отстранен от управления государством и отправлен в монастырь, где и умер в 1547 году.
Так называемые опекуны вели себя насмешливо и дерзко. Они нещадно разоряли государственную казну и дрались за место у трона. До малолетнего Ивана Васильевича никому не было дела. Всеми забытый и покинутый, он слонялся по дворцу и копил в себе ненависть ко всему, что его окружало.
* * *
В августе 1545 года, с наступлением пятнадцатилетия, Иван Васильевич стал считаться совершеннолетним. В XVI веке именно в этом возрасте дворянские дети поступали на военную службу, а дети знати получали низшие придворные должности. Иван Васильевич был, конечно, лицом особого рода и мог уже стать полноправным правителем обширной и могущественной державы, однако он оказался малоподготовленным к исполнению этой функции, а окружали его достаточно случайные люди.Но вот прошло чуть больше года, и 13 декабря 1546 года шестнадцатилетний Иван Васильевич вдруг впервые высказал намерение жениться, но перед этим он заявил, что хочет венчаться на царство «по примеру прародителей».
Некоторые историки полагают, что инициатива принятия царского титула просто не могла исходить от шестнадцатилетнего юноши. Профессор Р.Г. Скрынников, например, пишет: «В действительности инициатива коронации принадлежала не Ивану, а тем людям, которые правили его именем».
Скорее всего, как считается, большую роль в этом сыграл митрополит Московский и всея Руси Макарий, который был возведен на митрополичий престол в 1542 году.
Древняя Византийская империя с ее правителями всегда была образцом для православных стран, однако она пала под ударами неверных. Москва в глазах православных должна была стать наследницей Царьграда – Константинополя. Для того же митрополита Макария торжество самодержавия олицетворяло торжество православной веры, вот он и постарался.
Выдающийся русский историк В.О. Ключевский придерживается иной точки зрения, отмечая рано сформировавшееся у Ивана Васильевича стремление к власти. По его мнению, «политические думы царя вырабатывались тайком от окружающих».
В любом случае, идея венчания на царство стала полной неожиданностью для бояр. По словам В.О. Ключевского, будучи еще почти ребенком, Иван Васильевич говорил с боярами «так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими соображениями», что они даже «расплакались от умиления, что царь так молод, а уже так много подумал, ни с кем не посоветовавшись, от всех утаившись».
* * *
Церемония венчания состоялась 16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля. После торжественного богослужения митрополит Макарий возложил на голову Ивана Васильевича шапку Мономаха – символ царского достоинства. Потом юный царь был помазан миром, а затем получил благословение митрополита.Считалось, что шапка Мономаха была даром византийского императора Константина IX своему внуку, киевскому князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху, что символизировало преемственность власти русских правителей от византийских императоров. На самом деле такое происхождение шапки-символа крайне сомнительно: император Константин умер в 1055 году, когда Владимиру было всего два года, и вероятность того, что он получит Киев, была весьма сомнительной.
Как бы то ни было, сам ли или по инициативе людей, которые правили его именем, но свое совершеннолетие Иван Васильевич ознаменовал тем, что принял титул царя Ивана IV.
Царский титул имел огромное значение. Он, в частности, позволил Ивану Васильевичу занять совершенно иную позицию в дипломатических отношениях с Западной Европой, ведь великокняжеский титул переводился просто как «принц» или даже «великой герцог», титул же «царь» в европейской иерархии стоял наравне с титулом «император».
Да и в глазах самого Ивана Васильевича перемена титула стала важной жизненной вехой. Вспоминая те дни, он писал, что сам взялся строить свое царство, и «по Божьей милости начало было благим». Увенчанный царским титулом, став Иваном IV, он явился перед своим народом в роли преемника римских кесарей и помазанника Божьего на земле.
* * *
После церемонии венчания на царство родня Ивана Васильевича добилась для себя больших привилегий. В частности, бабка царя Анна Якшич (в замужестве Глинская – супруга князя Василия Львовича Глинского и мать Елены Глинской) с детьми получила обширные земельные владения на правах удельного княжества. Князь Михаил был объявлен царским конюшим , а его брат князь Юрий стал боярином.Таким образом, коронация Ивана Васильевича по сути не положила конец боярскому правлению. На самом деле произошла всего лишь смена боярских группировок у кормила власти. Однако она не стала окончательной, скорее это был калейдоскоп, в котором кратковременный период господства Глинских сменился господством Шуйских, а тех… Впрочем, обо всем – по порядку.
Н.М. Карамзин по этому поводу пишет: «Он [Иван Васильевич. – Н. С. ] любил показывать себя царем, но не в делах мудрого правления, а в наказаниях, в необузданности прихотей; играл, так сказать, милостями и опалами: умножая число любимцев, еще более умножал число отверженных; своевольствовал, чтобы доказывать свою независимость, и еще зависел от вельмож, ибо не трудился в устроении царства и не знал, что государь истинно независимый есть только государь добродетельный. Никогда Россия не управлялась хуже: Глинские, подобно Шуйским, делали, что хотели, именем юноши-государя; наслаждались почестями, богатством и равнодушно видели неверность частных властителей; требовали от них раболепства, а не справедливости».
С Глинскими было покончено в 1547 году. Сначала погиб Юрий Васильевич Глинский, сын Анны Якшич-Глинской, а потом и она сама пала жертвой «злоумышленного оговора» в поджоге Москвы.
Дело в том, что в июне 1547 года Москву опустошил страшный пожар. Тогда в пламени погибло около двух тысяч человек и почти все имущество москвичей. Враги Глинских поспешили воспользоваться этим бедствием для того, чтобы избавиться от них. Ивану Васильевичу донесли, что Москва сгорела не просто так, а по злому умыслу. Царь велел произвести расследование. Для этого Шуйские собрали в Кремль чернь и стали спрашивать: кто зажигал Москву?
– Княгиня Анна с детьми, – последовал ответ. – Она волхвовала, вынимала сердца человеческие да клала их в воду, да тою водою, разъезжая по городу, кропила – оттого Москва и выгорела.
Бред, конечно, полнейший. Но народ в своей массе глуп, и любая власть для черни, по сути, ненавистна. А когда народ глуп, им легко управлять, чем и воспользовались Шуйские, прекрасно понимавшие, что чернь любого готова забросать грязью, ей лишь подбрось для этого повод.
Находившийся при этом Юрий Глинский, видя, что назревает беда, немедленно спрятался в Успенском соборе. Однако разъяренная толпа бросилась вслед за ним, вытащила его из церкви и растерзала.
Писатель А.А. Бушков рассказывает: «После этого началась вакханалия – три дня разгула толпы, который никто из находившихся в Москве бояр и не думал прекращать. Разграбили дом убитого и жилища других Глинских, перебили всех холопов Глинских, какие подвернулись под руку. Сгоряча порешили и нескольких совершенно посторонних людей – “детей боярских из Северской земли”, которых кто-то назвал приближенными Глинского, а разъяренная толпа документов с пропиской проверять не стала».
Сама же Анна Глинская с другим сыном, Михаилом Васильевичем, была в то время во Ржеве. Совершенно обезумевшая чернь, не удовлетворенная убийством Юрия, на третий день явилась к царскому дворцу, требуя выдачи бабки царя и ее сына. Люди почему-то думали, что «виновники пожара» были спрятаны в покоях Ивана Васильевича. Но будущий Иван Грозный подобного обращения с собой никогда не любил. В ответ он приказал схватить зачинщиков и немедленно казнить их, а все остальные разбежались по домам. Как отмечает Э.С. Радзинский, «истинный внук Ивана Третьего, он уже понял свой народ: царство без грозы, что конь без узды».
Что, в конечном итоге, стало с Анной Глинской и ее вторым сыном, точно неизвестно. Они явно пережили восстание 1547 года, но вот потом следы их потерялись. По одной из версий, бабушка Ивана Грозного умерла примерно в 1553 году, приняв до этого постриг под именем сестры Анисьи.
Что касается Михаила Васильевича Глинского, то он бежал в Литву. Потом он вдруг оказался новгородским наместником и принялся разорять соседнюю Псковскую область, за что его поймали, отобрали все награбленное и отправили в отставку. Вскоре, примерно в 1559 году, его не стало.
* * *
После своего венчания на царство Иван Васильевич решил жениться.А.А. Бушков по этому поводу рассуждает следующим образом: «Дело тут было не только в естественных стремлениях молодого человека. Испокон веков на Руси считалось, что подлинное совершеннолетие наступает не по достижении определенного возраста, а лишь после женитьбы (каковая может последовать даже раньше формального совершеннолетия по возрасту). Холостой человек считался вроде даже и не вполне полноценным».
Говорят, что будущий Иван Грозный узнал, что такое женщина, в тринадцатилетнем возрасте. Бояре, стремясь отвлечь наследника престола от более важных дел, наперебой устраивали ему «любовные контакты». Благодаря этому молодой человек менял любовниц чуть ли не каждый день. Всего за четыре года бояре подложили под него несколько сот девиц, которые, по большей части, были весьма искушенными в любовных чарах. Рано сформировавшийся мужчина ни от кого и ни от чего не отказывался, и в результате среди бояр сложилось об Иване Васильевиче мнение, что он любит веселых, бойких и очень страстных женщин.
Первой мыслью было искать невесту «в иных царствах», но, рассудив основательнее, эту мысль отбросили. Лишенный в младенчестве родителей и воспитанный в сиротстве, царь мог не сойтись нравом с иностранкой.
– Желаю найти невесту на Руси, – заявил шестнадцатилетний Иван Васильевич.
Митрополит Макарий с умилением ответил:
– Сам Бог внушил тебе намерение столь вожделенное для твоих подданных! Благословляю оное именем Отца Небесного.
После этого, в феврале 1547 года, был устроен полноценный смотр невест, на который свезли претенденток со всей Руси. Но сначала гонцы развезли по царству «сватьи грамоты», адресованные всему русскому дворянству. Сообщалось в них следующее: «Когда к вам эта наша грамота придет, и у которых будут из вас дочери девки, то вы бы с ними сейчас же ехали в город к нашим наместникам на смотр, а дочерей девок у себя ни под каким видом бы не таили. Кто же из вас дочь девку утаит и к наместникам нашим не повезет, тому от меня быть в великой опале и казни. Грамоту пересылайте меж собою сами, не задерживая ни часу».
Фактически относительно выбора невесты Иван Васильевич повторил тот же способ, который был употреблен при первой женитьбе его отца, Василия III, и который существовал еще у византийских императоров. Всего на просмотр было собрано примерно полторы тысячи «дочерей девок».
А.А. Бушков иронично называет это «первым в нашей истории всероссийским “конкурсом красоты”, проводимым в два этапа»: сначала наместники выискивали самых красивых на местах, а уж потом молодой царь лично вел просмотр «финалисток».
Надо думать, сами претендентки отнеслись к этому мероприятию с большим энтузиазмом – во всяком случае, те из них, чье сердце было свободно. В самом деле, наиболее удачливую из них ждал очень завидный «приз».
Из огромной толпы собранных красавиц Иван Васильевич выбрал Анастасию Романовну Захарьину-Юрьеву, и этим поразил всех. Боярышни со всего царства, кокетливо улыбаясь, всеми способами старались обратить на себя внимание царя, а он выбрал ту, скромность которой вызывала у всех лишь насмешки. По всей видимости, несмотря на всю уродливость условий, в которых протекало детство молодого человека, у него где-то в самом укромном уголке души еще слабо тлела искра – мечта о безмятежном и тихом счастье.
* * *
Итак, выбрана была Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева.Принято считать, что род Захарьиных был не из самых знатных, хотя на самом деле это было не совсем так. Историки Л.Е. Морозова и Б.Н. Морозов по этому поводу пишут: «Захарьины жили в Китайгороде, служили при великокняжеском дворе и постоянно присутствовали на праздниках в кремлевских соборах».
Они же уточняют, что одной из причин избрания Анастасии «могла быть ее знатность и приближенность к великокняжескому двору».
У Н.М. Карамзина относительно рода Захарьиных читаем: «Род их происходил от Андрея Кобылы, выехавшего к нам из Пруссии в XIV веке. Но не знатность, а личные достоинства невесты оправдывали сей выбор, и современники, изображая свойства ее, приписывают ей все женские добродетели, для коих только находили они имя в языке русском: целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединенные с умом основательным, не говоря о красоте, ибо она считалась уже необходимой принадлежностью счастливой царской невесты».
Отец Анастасии, Роман Юрьевич Захарьин-Кошкин-Юрьев, сын боярина Юрия Захарьевича Захарьина-Кошкина и боярыни Ирины Ивановны Тучковой, был окольничим при великом князе Московском Иване III, умершем в 1505 году. При дворе он появлялся нечасто, но лишь по той причине, что постоянно исполнял обязанности воеводы в каком-нибудь крупном городе.
Почему-то многие авторы пишут, что Роман Юрьевич был ничем не примечательным человеком. Однако окольничий на Руси – это второй (после боярина) чин Боярской думы – высшего совета, состоявшего из представителей феодальной аристократии. Обычно окольничие возглавляли приказы (так назывались органы центрального государственного управления) или полки. Так что «ничем не примечательный человек» – это явное преуменьшение.
Но вот дядя Анастасии, Михаил Юрьевич Захарьин, был, как бы сейчас сказали, гораздо круче. Он состоял советником при великом князе и, как отмечают Л.Е. Морозова и Б.Н. Морозов, был прозван «оком Василия III». Как мы уже говорили, тот даже включил его в опекунский совет при своем маленьком сыне Иване, так что будущий Иван Грозный был знаком с семьей будущей невесты с детства.
Отметим и такой немаловажный факт: Анастасия, ставшая первой и наиболее любимой женой Ивана Грозного, была дочерью Романа Юрьевича, и именно от этого имени возникла фамилия (точнее, прозвание) Романовы.
* * *
С происхождением этой царской фамилии хотелось бы разобраться поподробнее.Первым достоверным предком рода Романовых считается Андрей Иванович Кобыла – боярин московского князя Ивана Калиты, правившего в 1325–1340 годах.
У Андрея Ивановича было пять сыновей: Семен Жеребец, Александр Ёлка, Василий Ивантей, Гавриил Гавша и Федор Кошка. Они явились родоначальниками многих русских дворянских фамилий. Например, Семен Жеребец стал основателем известного рода Коновницыных, Александр Ёлка – родоначальником Колычевых, Неплюевых и Боборыкиных, а от Федора Кошки пошли Романовы и Шереметевы.
Федор Андреевич Кошка умер в 1407 году, его сын Иван Федорович Кошкин – в 1427 году, а внук Захарий Иванович Кошкин – в 1461 году.
Дети Захария Ивановича Кошкина стали Захарьиными-Кошкиными. От Юрия Захарьевича, умершего в 1504 году, пошли Захарьины-Юрьевы, а от его брата Якова Захарьевича, умершего в 1510 году, – Захарьины-Яковлевы.
Юрий Захарьевич Захарьин-Кошкин, боярин с 1483 года, имел шестерых детей, одним из которых был Роман Юрьевич, отец Анастасии.
Сведения о жизни Романа Юрьевича очень скудны. Известно лишь, что он был дважды женат. От этих браков у него были дети Данила, Никита, Анна и Анастасия.
Анастасия была младшей из двух дочерей Романа Юрьевича от брака с княжной Ульяной Федоровной Литвиновой-Мосальской.
Из всех братьев Анастасии самым знаменитым стал Никита Романович, участник шведского похода 1551 года, воевода во время литовского похода 1559 года (он-то и станет потом основателем царской династии Романовых).
А.А. Бушков в свойственной ему манере пишет: «Царской избранницей оказалась Анастасия Юрьева-Захарьина, первая Романова. Впоследствии, когда династия Романовых, имевшая в обоснование своих “прав” лишь этот факт, утвердилась на русском престоле, была развернута могучая пропагандистская кампания с целью елико возможно большего превозношения романовских предков, якобы игравших немалую роль в истории России. Утверждалось даже, будто родители Анастасии и прочие ее родичи обладали уж такой любовью и авторитетом у русского народа, что это якобы и повлияло на царев выбор…
Сказки, конечно. На царский выбор могла повлиять в данном случае исключительно красота девушки, и ничто более: простите за вульгарность, но молодому человеку в постель ложиться хотелось отнюдь не с “высокой репутацией” Юрьевых-Захарьиных».
Роман Юрьевич Захарьин-Кошкин-Юрьев, отец Анастасии, умер 16 февраля 1543 года. Он был погребен в фамильном склепе Преображенского собора Новоспасского монастыря в Москве, что расположен за Таганкой, на Крутицком холме.
Современные исследования скелета отца Анастасии Романовны показали, что он имел рост 178–183 см и страдал болезнью Педжета (так называется патологический процесс в костной системе, вызванный нарушением обмена веществ).
* * *
После смерти отца Анастасия жила с матерью – княжной Ульяной Федоровной.Будущая царица с младых лет славилась красотой. Будучи очень невысокого роста, она имела правильные черты лица, длинные густые темно-русые волосы и, предположительно, темные глаза.
В 1550 году царь пожаловал Адашева в окольничие и при этом сказал ему речь, по которой всего лучше судить о его отношении к любимцам: «Алексей, я взял тебя из нищих и из самых молодых людей. Я тебя пожелал, и не одного тебя, но и других таких же, чтобы вы утолили мою печаль. Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Не бойся сильных, губящих своим насилием бедных и немощных. Не смотри и на ложные слезы бедных, клевещущих на богатых, но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь одного лишь суда Божия».
Во внутренних делах государства деятельность Адашева можно характеризовать словами князя Андрея Михайловича Курбского: «Был он общей вещи зело полезен».
Надо сказать, что после свадьбы царь приблизил к себе много новых людей. В 1547 году, например, боярство получили Иван Михайлович Захарьин-Юрьев, двоюродный брат Анастасии, Григорий Юрьевич Захарьин-Юрьев, ее дядя, а окольничими стали ее брат Данила Романович и Федор Григорьевич Адашев. Представители рода Адашевых никогда не входили в Думу, но для отца Алексея Адашева было сделано исключение.
Захарьины возглавили Большой и Тверской дворцы, а Федор Адашев – Угличский дворец, что было весьма высоким назначением.
* * *
Как бы ни был крут характер Ивана Васильевича, как бы часто ни менялось его настроение, по словам летописцев, «Анастасия наставляла и приводила его на всякия добродетели».Царь с юности славился своей необузданностью, но все же иногда слушался Анастасию Романовну. Да фактически она была, наверное, единственной, кого он слушался.
Джером Горсей пишет о ней так: «Эта царица была такой мудрой, добродетельной, благочестивой и влиятельной, что ее почитали и любили все подчиненные».
При этом, как отмечает этот англичанин, Иван Васильевич «был молод и вспыльчив, но она управляла им с удивительной кротостью и умом».
По словам Н.М. Карамзина, с Анастасией Иван Васильевич «наслаждался полным счастием семейственным, основанным на любви к супруге нежной и добродетельной».
* * *
В первом браке у Ивана Васильевича было шестеро детей.Старшими были девочки: Анна родилась 10 августа 1549 года, а Мария – 17 марта 1551 года. Обе они умерли, не прожив и года.
Дмитрий Иванович, первый русский царевич, появился на свет в октябре 1552 года.
Когда у царицы родился сын, Иван Васильевич поспешил в Троице-Сергиеву лавру, где монахи окрестили младенца. Едва кончилась зима и наступили первые весенние дни, царь занемог «тяжким огненным недугом», и в случае его кончины трон должен был наследовать младенец Дмитрий.
А.А. Бушков по этому поводу пишет: «Царь составил “духовную грамоту”, то есть завещание. Оно не дошло до сегодняшнего времени, но историки не сомневаются, что, объявив наследником престола сына Дмитрия, царь передал регентские полномочия царице Анастасии и ее ближайшим родственникам, боярам Захарьиным-Юрьевым, Василию и Даниле. Это был самый логичный шаг: оба в данном случае защищали бы не просто царицу и родственницу, а еще и свое собственное благополучие. Тут-то и началось…»
Ближняя дума, состоявшая из самых доверенных лиц, тут же принесла присягу на имя наследника. Общая присяга всех членов Думы была назначена на 12 марта 1553 года.
Церемонию проводили в передней избе царского дворца, куда царь выслал князя Владимира Ивановича Воротынского и Ивана Михайловича Висковатого с крестом. Торжественное начало омрачилось тем, что старший боярин Думы князь Иван Михайлович Шуйский отказался от присяги. «Целовать крест невозможно, – сказал он, – да и перед кем его целовать, коли государя тут нет?»
Протест князя Шуйского носил чисто формальный характер. Руководить присягой мог либо сам царь, либо старшие бояре. Вместо этого церемония была поручена князю Воротынскому, который был простым боярином.
Выступив после князя Шуйского, Федор Григорьевич Адашев обратился к Думе со следующим заявлением: «Ведает Бог, государю и сыну его царевичу Дмитрию крест целуем, но Захарьиным нам не пристало служить. Сын твой, государь-батюшка, еще в пеленицах, а управлять нами будут Захарьины, мы же от бояр уже многие беды видели».
Это означало, что Адашев-старший недвусмысленно высказался за присягу законному наследнику, но при этом выразил недоверие новым родственникам царя, Захарьиным. И его можно понять, ведь Захарьины уже готовы были учредить регентство царицы Анастасии (наподобие регентства Елены Глинской), с тем чтобы самим управлять государством в случае смерти царя. Однако высшая знать вовсе не собиралась уступать власть царице и ее родне.
* * *
А дальше произошло вот что: царевич Дмитрий умер через полгода, 4 июня 1553 года, как считается, из-за нелепой случайности. Он утонул во время поездки родителей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, расположенный на берегу Сиверского озера (в черте современного города Кириллова Вологодской области).Утверждается, что при спуске царской семьи со струга перевернулись неаккуратно положенные сходни. Место было неглубокое, и взрослые смогли выбраться из воды, однако младенец захлебнулся, и спасти его не удалось.
А.А. Бушков по этому поводу категоричен: «Это, конечно, вздор. Младенец захлебнулся, оказавшись в воде, это верно, однако не отец с матерью его упустили из рук, а нянька. Частенько можно прочесть, будто “кормилица уронила младенца в воду”. Однако все обстояло чуточку иначе…
С борта речного судна на берег были перекинуты прямо-таки капитальные сходни, достаточно широкие и массивные для того, чтобы выдержать тяжесть трех идущих бок о бок взрослых людей. Царевича держала на руках кормилица, а уж ее с двух сторон с величайшим вниманием поддерживали под локти те самые царицыны родственники, “дядьки” Данила и Василий».
Как видим, автор прямо указывает на родного брата царицы Анастасии Данилу и на ее двоюродного брата Василия Михайловича, сына Михаила Юрьевича Захарьина – того самого, что был советником Василия III и состоял в опекунском совете при несовершеннолетнем Иване Васильевиче.
Далее А.А. Бушков пишет: «Сходни рухнули, все трое оказались в воде. Взрослым никакого вреда не случилось, а вот младенец захлебнулся… Согласитесь, это гораздо сложнее примитивного “кормилица уронила”. И прямо-таки автоматически возникает вопрос: а как вообще случилось, что обрушились эти самые сходни, тяжеленные и надежные, предназначенные не для того, чтобы капусту по ним таскать – безопасность царевича обеспечить?
Внятного ответа на сей счет история так и не дала – по крайней мере объяснений в документах того времени не сохранилось. А вот Грозный впоследствии отчего-то всерьез винил в несчастном случае… Алексея Адашева. Подробности неизвестны».
Кстати сказать, одна из летописей утверждает, что смерть царевича была предсказана Ивану Васильевичу Максимом Греком, приехавшим в Москву из Греции по приглашению Василия III для перевода древних церковных книг, которого незадолго до этого царь посетил в Троице-Сергиевом монастыре. По свидетельству князя Андрея Курбского, этот самый Максим Грек, отговаривая царя ехать на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, «не посоветовал ему ехать в такой дальний путь с женой и новорожденным отроком».
Почему не посоветовал? Внятного ответа нет и на этот вопрос.
Как бы то ни было, первый русский царевич был похоронен в московском Архангельском соборе, в одной могиле со своим дедом Василием III.
* * *
Царевич Иван Иванович появился на свет 28 марта 1554 года.Судьба этого сына Ивана Грозного в конечном итоге тоже сложилась трагически.
Он благополучно вырос, сопровождал отца в походах, принимал участие в правлении, в приемах послов, в казнях, хотя никакой значимой политической роли не играл. В 1574–1575 годах, однако, он предлагался в качестве кандидата на польскую корону, но шляхта предпочла кандидатуру трансильванского князя Стефана Батория, поддержанного турецким султаном.
Царевич Иван был женат три раза. Его первой женой была Евдокия Сабурова, второй – Параскева Соловая. Обе они были отправлены в монастырь из-за бездетности по приказу Ивана Грозного, хотя «сын об этом сокрушался».
Третьей женой стала Елена Шереметева, дочь Ивана Васильевича Шереметева, одного из немногих опытных воевод, уцелевших в годы опричнины.
Свадьба состоялась в 1581 году.
Профессор Р.Г. Скрынников по этому поводу пишет: «Третью жену, Елену Шереметеву, царевич, возможно, выбрал сам: царю род Шереметевых был противен. Один из дядей царевны Елены (Никита, 1563 г.) был казнен по царскому указу, другой, которого царь называл “бесовым сыном”, угодил в монастырь (Иван Большой, 1569 г.). Отца Елены царь всенародно обвинил в изменнических сношениях с крымским ханом. Единственный уцелевший дядя царевны попал в плен к полякам и, как доносили русские гонцы, не только присягнул на верность королю, но и подал ему предательский совет нанести удар по Великим Лукам. Боярская “измена” снова в который уже раз вползла в царский дом».
С третьей женой царевичу, наконец, повезло: она забеременела. Однако сам Иван Иванович вдруг умер, и произошло это в ноябре 1582 года, когда ему было всего двадцать восемь лет. Согласно официальной версии, он был смертельно ранен отцом во время ссоры в Александровской слободе (согласно наиболее распространенной точке зрения, ссора произошла 14 ноября, а умер царевич 19 ноября, хотя ряд источников указывает на другие даты).
Временник дьяка Ивана Тимофеева содержит следующие сведения о смерти царевича: «Жизнь его угасла от удара руки отца за то, что он хотел удержать отца от некоторого неблаговидного поступка».
Что же это был за поступок?
По одной из версий, Иван Грозный, встретив в одном из внутренних покоев свою уже ожидавшую ребенка невестку, обрушился на нее с руганью за то, что застал ее лежащей на скамье в одной исподней одежде (в нижнем платье). На самом деле, никакой ее вины тут не было: она была беременна и не думала, что к ней кто-нибудь войдет.
О том, что произошло дальше, рассказывает нам итальянец Антонио Поссевино, первый иезуит, прибывший в Москву из Мантуи в феврале 1582 года для ведения публичных диспутов о вере. Он пишет: «Князь ударил ее по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нем, что на следующую ночь она выкинула мальчика. В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах: “Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве”».
По словам Антонио Поссевино, возмутило Ивана Грозного (его он называет князем) следующее: «Все знатные и богатые женщины по здешнему обычаю должны быть одеты в три платья, плотные или легкие в зависимости от времени года. Если же надевают одно, о них идет дурная слава».
Получается, что Иван Иванович попытался вступиться за беременную жену, а царь в гневе ударил его острым наконечником посоха в висок. В результате перепуганная женщина потеряла плод, а царевич через несколько дней скончался.
По другой версии, причиной рокового столкновения стал не оскорбительный для Ивана Грозного внешний вид невестки, а его сексуальные домогательства к ней.
Вот как описывает эти события Н.М. Карамзин: «Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении, он воскликнул: “Я убил сына!” – и кинулся обнимать, целовать его; удерживал кровь из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына – о прощении. Но суд небесный свершился!.. Царевич лобызал руки отца, нежно изъявлял ему любовь и сострадание; убеждал его не предаваться отчаянию; сказал, что умирает верным сыном и подданным…»
По свидетельству Антонио Поссевино, «ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей», но «на пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби».
Иван Грозный следовал за телом и при приближении к Москве даже шел пешком.
* * *
Убийство сына – вопрос, казалось бы, очевидный и для современного обывательского сознания вполне решенный. К тому же и череп, найденный при вскрытии захоронения Ивана Ивановича, оказался в очень плохом состоянии, что вроде бы подтверждало версию об убийстве царевича его родным отцом.Однако некоторые историки стали заявлять, что различные версии об убийстве Иваном Грозным своего сына голословны и бездоказательны, что «на их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов».
И это действительно так. В различных летописях сказано, что царевич Иван Иванович «преставися», что «не стало царевича» и т. д. Но во всех этих летописях нет и намека на убийство.
Французский капитан Жак Маржерет, служивший у Бориса Годунова, вообще написал: «Ходит слух, что старшего он убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла […] и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье».
Как видим, ссора царя с сыном и смерть царевича разнесены во времени.
Только так называемый Мазуринский летописец связывает смерть царевича и ссору с отцом: «Царь и великий князь Иван Васильевич сына своего большаго, царевича князя Ивана Ивановича, мудрым смыслом и благодатью сияющаго, аки несозрелый грезн дебелым воздухом оттресе и от ветви жития отторгну остном своим, о нем же глаголаху, яко от отца ему болезнь, и от болезни же и смерть».
Правда, и тут следует оговорка, что это всего лишь слухи («о нем же глаголаху»), а ссора и смерть царевича связываются опосредованно, то есть через болезнь.
Многочисленные историки XIX–XX веков судят Ивана Грозного более сурово и более однозначно. М.П. Погодин, в частности, пишет: «Ужасные свои казни он повершил умерщвлением, хоть и безумышленным, собственного любимого сына, в котором ему померещилась также измена, как в боярах: он ударил его жезлом по голове, и тот покатился мертвый на землю».
Слова Казимира Валишевского повторяют вышесказанное практически слово в слово: «Грозный вспылил и замахнулся своим посохом. Смертельный удар был нанесен царевичу прямо в висок. Преступление было совершено царем без умысла. Но оно все же перешло даже ту меру, к которой привыкли его современники».
Подобных рассказов в исторической литературе множество. Впрочем, есть и совершенно другие мнения.
У А.А. Бушкова читаем: «Теперь – о знаменитом убийстве Иваном Грозным своего сына Ивана, о котором опять-таки “все знают” (благо “каноническая версия” поддержана известнейшей картиной Репина…).
Согласно канонической версии, дело выглядело так. Иван Грозный, от нечего делать болтаясь как-то по дворцу, зашел без стука в покои супруги царевича и увидел, что она лежит из-за жары в одной только тонкой сорочке, что по нормам того времени было недозволенным нарушением приличий. Разъяренный ревнитель морали принялся колотить беременную невестку посохом, а прибежавшего на шум и пытавшегося защитить жену царевича Ивана шарахнул в висок острым концом посоха, отчего Иван и скончался (что и изображено на полотне Репина). Очередное зверство безумного садиста, одним словом…
Знатоки русской истории и русских обычаев давно уже косились на эту историю крайне неодобрительно. Дело, надобно вам сказать, происходило в ноябре – не самое подходящее время для того, чтобы расхаживать в одной сорочке (а тогдашние здания отапливались не настолько хорошо, чтобы в них стояла курортная температура). Мало того: более-менее знатная или зажиточная женщина (не говоря уж о супруге царевича и наследника трона) обычно обитала в “тереме”, женской половине, которая всегда запиралась на ключ, а ключ лежал у мужа в кармане. Кремлевский дворец русских царей ничуть не походил на коммунальную квартиру, и даже самодержец всероссийский не смог бы ненароком забрести на женскую половину. Где к тому же имелась уйма служанок, которые не допустили бы к полуодетой хозяйке никого постороннего…
В общем, эту “кухонно-коммунальную” версию запустил в свое время итальянец Поссевино, мягко выражаясь, отнюдь не благожелатель Грозного. А “смертельный удар жезлом” живописал не кто иной, как Горсей, что данное “свидетельство” несколько обесценивает.
Сентиментальный Карамзин историю с “растелешенной” супругой наследника обходит молчанием, зато живописует, как “тиран” уже не в приватной обстановке, а при свидетелях безжалостно убил сына посохом. За что? А якобы за его просьбу послать его с войском отвоевывать у неприятеля Псков. Услышав такую просьбу, царь, по Карамзину, решил, что царевич хочет свергнуть его с престола, – и рассвирепел…
В некоторых версиях фигурирует не удар жезлом, а пощечина, после которой царевич (нервный, надо полагать, как гимназистка) расстроился настолько, что умер от обиды…
Царевича, к слову, разные сказители и изображают по-разному, в зависимости от своих целей. То твердят, что он не уступал отцу в тиранстве и разврате, что они с отцом якобы даже менялись любовницами (но поскольку последнее обстоятельство появилось в книге Одерборна, веры ему мало). Другие, наоборот, уверяют, что царевич был этаким благороднейшим и гуманнейшим оранжерейным цветочком – потому и вызвал гнев сурового отца, садиста и деспота…
Был ли удар посохом вообще? Достоверно это утверждать невозможно. Дошедшие до нас русские летописи о “роковом ударе” молчат. Разве что во Втором архивном списке Псковской летописи упоминается, что царь сына “поколол” посохом после ссоры из-за Пскова – но предваряется это многозначительным оборотом: “Говорят некоторые, якобы…” Однако по той же летописи, смерть царевича последовала лишь два месяца спустя после ссоры, и летописец никак не связывает одно и другое…
Помянутый Мазуринский летописец – единственный русский источник, который как раз связывает ссору и смерть, – но и там, во-первых, употребляется оборот “по слухам”, а во-вторых, Мазуринский летописец проникнут явно антимосковскими настроениями, что тоже следует учитывать…
Исаак Масса, автор, не склонный следовать дешевым сенсациям и сплетням, написал интересную фразу: “Иван умертвил или потерял своего сына”. Столь уклончивый оборот свидетельствует, что кружили разные версии и осмотрительный голландец не торопился выбирать какую-то одну […]
Нет полной ясности даже в вопросе о количестве жен царевича. По одной версии, беременная супруга, из-за которой якобы и разгорелся сыр-бор, была у него третьей. По другой – второй (причем о ее беременности не упоминается). Ломоносов называет только двух жен царевича – и пишет, что обе еще при жизни царевича пострижены в монахини. Тогда откуда взялась третья, беременная Наталья Шереметева? Неразбериха совершеннейшая…
Лично меня настораживает другой аспект этой загадки. Практически все иностранцы (которые уж никак не могли сговориться) пишут о некоем конфликте меж отцом и сыном. О серьезном конфликте, а не ссоре из-за полуодетой жены, более подходящей для коммунальной квартиры. Практически все о нем да упоминают: и “фантазеры”, и люди более серьезные. Правда, причины приводят разные, но тенденция налицо: между отцом и сыном случился некий крайне серьезный конфликт…
Я не вывожу из этого обстоятельства никаких версий – исключительно потому, что разобраться в происшедшем вообще невозможно. Меня просто настораживает такой поворот дела: серьезный конфликт, за которым последовала смерть царевича. Никаких версий, никаких намеков: я что-то такое чую, а доказать и обосновать не берусь. Очень похоже, что мы далеко не все знаем о той давней истории и никогда уже не узнаем правды».
Итак, возможно, все-таки «от болезни же и смерть»?
В самом деле, уже в ХХ веке по поводу болезни царевича Ивана стали говорить определенно – это было отравление сулемой (хлоридом ртути). Дело в том, что в апреле – мае 1963 года в некрополе Архангельского собора Московского Кремля были вскрыты четыре усыпальницы: Ивана Грозного, царевича Ивана Ивановича, царя Феодора Ивановича и полководца Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. При исследовании останков проверялась версия об отравлении Ивана Грозного. В результате ученые тогда заявили, что содержание мышьяка во всех четырех скелетах примерно одинаково и не превышает нормы.
На основании этих результатов некоторые историки попытались утверждать, что никакого отравления Ивана Грозного не было, а имели место последствия лечения «срамной болезни» (то есть застарелого сифилиса) ртутными мазями. Аналогичным образом «заразили» и царевича Ивана, совершенно не обращая внимания на то, что никакой «срамной патологии» в останках царя и царевича не было обнаружено (хотя сифилис в запущенной стадии обязательно влияет на костную структуру).
Позднее трактовка этих результатов была изменена. Согласно последним исследованиям, ртуть – главный компонент большинства древних ядов – в костях Ивана Васильевича превысила норму как минимум в десять раз. Норма мышьяка у царевича и его отца также оказалась превышена – соответственно, в три и почти в два раза.
Вывод был сделан однозначный: имело место отравление (причем обоих) «коктейлем» из мышьяка и ртути.
* * *
26 февраля 1556 года родилась Евдокия Ивановна, но и эта дочь Ивана Грозного не прожила долго: она умерла на третьем году жизни.* * *
Третий сын в царской семье, царевич Федор Иванович, появился на свет 11 мая 1557 года. Сам этот факт еще более усилил значимость царицы Анастасии в глазах бояр. Однако ее здоровье к тому времени уже было сильно повреждено частыми родами, а ребенок, по словам Р.Г. Скрынникова, «оказался хилым и слабоумным», недаром его прозвали Блаженным.Большинство авторов считают, что Федор был совершенно не способен к государственной деятельности. В частности, в сочинении английского посланника Джильса Флетчера «О русском государстве» (Of the Russe Common Wealth), появившемся в свет в Лондоне в 1591 году, сказано, что Федор Иванович был «росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водянке; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется […] Он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен».
А вот описание Н.И. Костомарова: «Феодор Иванович был чужд всего, соответственно своему малоумию. Вставал он в четыре часа, приходил к нему духовник со святою водою и с иконою того святого, чья память праздновалась в настоящий день […] В девять часов утра шел к обедне, в одиннадцать часов обедал, потом спал, потом ходил к вечерне, иногда же перед вечернею в баню. После вечерни до ночи проводил время в забавах: ему пели песни, сказывали сказки, шуты потешали его кривляниями. Феодор очень любил колокольный звон и сам иногда хаживал звонить на колокольню. Часто он совершал благочестивые путешествия, ходил пешком по московским монастырям […] Но кроме таких благочестивых наклонностей Феодор показывал и другие, напоминавшие нрав родителя. Он любил смотреть на кулачные бои и на битвы людей с медведями […] Слабоумие Феодора не внушало, однако, к нему презрения. По народному воззрению, малоумные считались безгрешными и потому назывались “блаженными”.
Как всегда, противоположную точку зрения высказывает А.А. Бушков, который пишет: «Нельзя исключать, что царь Федор Иоаннович был далеко не так слабоумен, как о том писали при Романовых».
* * *
Биограф Ивана Грозного Р.Г. Скрынников констатирует: «Здоровье Анастасии было расшатано, ее одолевали болезни. Частые роды истощили организм царицы».Казалось бы, и как не истощить – все-таки беременности у совсем еще молодой женщины шли в среднем раз в два года. Как следствие, в 1559 году она серьезно заболела.
Но вот А.А. Бушков рассуждает иначе, утверждая, что царица заболела и умерла «при крайне загадочных обстоятельствах». Относительно же того, что организм царицы был ослаблен частыми родами, он пишет следующее: «Историк, несомненно, механически перенес на шестнадцатый век реалии двадцать первого, когда рождение второго ребенка в семье – уже событие. В шестнадцатом веке по всей Европе было несколько иначе: женщины рожали практически каждый год (еще и потому, что детская смертность была высока: родишь четырех – один выживет). Так что шестеро детей за десять лет брака – это, по меркам шестнадцатого века, даже ниже средней нормы…
Крестьянки, имевшие 10–15 детей, и не думали умирать от “ослабления организма”, – а ведь царица, несомненно, находилась по сравнению с ними в гораздо более выгодных условиях: она и тяжелой работой не утруждалась, и ела-пила не в пример лучше».
А вот то, что к 1559 году отношения Ивана Васильевича и Анастасии Романовны заметно ухудшились, – это факт. Одна из летописей, например, даже упоминает о начавшихся изменах царя («царице Анастасии нача царь яр быти и прелюбодействен зело»).
В самом деле, отношения царя и царицы нельзя было назвать безоблачными, особенно незадолго до смерти последней. Они и жили-то практически раздельно, почти не пересекаясь. А потом, уже в 1560 году, случился очередной серьезный московский пожар, и больную царицу вообще увезли в подмосковное Коломенское.
Об этом пожаре у Н.М. Карамзина читаем: «В сухое время, при сильном ветре, загорелся Арбат; тучи дыма с пылающими головнями неслись к Кремлю. Государь вывез больную Анастасию в село Коломенское; сам тушил огонь, подвергаясь величайшей опасности: стоял против ветра, осыпаемый искрами, и своею неустрашимостию возбудил такое рвение в знатных чиновниках, что дворяне и бояре кидались в пламя, ломали здания, носили воду, лазили по кровлям. Сей пожар несколько раз возобновлялся и стоил битвы: многие люди лишились жизни или остались изувеченными. Царице от страха и беспокойства сделалось хуже».
А потом царица Анастасия скончалась, не дожив и до тридцати лет. Скончалась тихо, как бы стесняясь того, что привлекает к себе слишком много внимания.
Произошло это 7 августа 1560 года, в пятом часу утра. При этом даже самые искусные медики, вызванные Иваном Васильевичем, не смогли определить точной причины ее смерти. Естественно, тут же поползли слухи о том, что царицу отравили.
* * *
Кстати сказать, версия эта долго так и оставалась просто интересной версией, а подтверждение нашла лишь через 440 лет. Решающий вклад в решение этой загадки внесло исследование останков царицы Анастасии Романовны, проведенное в 2000 году по инициативе Т.Д. Пановой, заведующей археологическим отделом Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль».Вместе со специалистами из Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения города Москвы ученые-геохимики провели спектральный анализ неплохо сохранившейся темно-русой косы царицы. Полученные результаты ошеломили.
Как известно, ртуть (Hg) – это высокотоксичный кумулятивный (накапливаемый) яд, а самым информативным материалом, отражающим концентрацию микроэлементов в организме, являются волосы. Норма по содержанию ртути в волосах человека определяется величиной 0,1–0,5 мкг/г. Токсическая доза для человека – это 0,4 мг.
У царицы Анастасии в волосах ртуть была зафиксирована в огромном количестве – 4,8 мг. Как видим, содержание солей ртути в волосах царицы Анастасии превысило токсическую дозу в 12 раз. Что характерно, загрязненными ими оказались также обрывки савана (0,5 мг) и тлен со дна каменного саркофага (0,3 мг). Это может означать лишь одно: налицо подтверждение факта отравления.
Как рассказывает Т.Д. Панова, «царица Анастасия была отравлена солями ртути, или так называемым “венецианским ядом”. Ртуть была обнаружена в останках царицы. Другие же яды: сурьма, мышьяк, свинец – в ее останках обнаружены не были».
Венецианский яд – это то, что еще Аристотель называл «серебряной водой», тот самый смертоносный нектар, о котором поэт XIX века А.Н. Майков написал:
Знаменитый яд Лукреции Борджиа, внебрачной дочери Папы Римского Александра VI (в миру Родриго Борджиа), умершей в 1519 году! Сотни лет про него слагаются легенды, и есть из-за чего. Созданный с помощью преданных Александру VI химиков, он оказывал свое действие лишь спустя какое-то время: от месяца до нескольких лет. С его помощью прекрасная Лукреция избавлялась от надоевших любовников (а их счет шел на десятки). А вот ее отец и брат пользовались этим ядом для достижения политических и карьерных целей.А век тот был, когда венецианский яд,
Незримый, как чума, прокрадывался всюду:
В письмо, в причастие, ко братине и к блюду…
В одном из документов, составленном самим Иваном Грозным, он предполагал, что его враги «отравами царицу Анастасию изведоша». И, как выяснилось, в данном случае он был совершенно прав.
Современные ученые убеждены, что организм молодой женщины просто не мог накопить такое количество ртути даже при ежедневном использовании средневековой косметики, для которой было типично высокое содержание соединений ядовитого металла.
Изучение останков царицы Анастасии показало, что ей было не более 25–26 лет. Это означает, что родилась она примерно в 1534 году, а замуж ее выдали в возрасте тринадцати лет. Конечно, шесть беременностей для такого возраста – это очень тяжело, и организм царицы был явно истощен, но проведенное исследование ее останков четко показало: умерла она от отравления. Это не предположение, не легенда, а, как говорится, научно доказанный факт.
Это в настоящее время киллеры предпочитают пистолеты с глушителями, а в Средние века именно соли ртути были главным орудием устранения неугодных, и Русь тут, как видим, не стала исключением. В 1560 году в смерти царицы Анастасии были заинтересованы очень многие, но, к сожалению, имя того, кто стал заказчиком и исполнителем этого отвратительного преступления, мы не узнаем уже никогда.
* * *
Кому-то это может показаться странным, но Иван Васильевич очень сильно переживал смерть первой супруги. Яркий рассказ об этом сохранили многочисленные летописи. За гробом он шел, поддерживаемый своим младшим братом Юрием, двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем Старицким и юным казанским царем Александром, своим воспитанником, так как от горя и слез еле держался на ногах, как написал один из очевидцев, «от великого стенания и от жалости сердца».Царицу похоронили в кремлевском Вознесенском монастыре. На ее похороны собралось множество народу, «бяше же о ней плач немал, бе бо милостива и беззлоблива ко всем».
Как мы помним, Джером Горсей, проживавший в Москве с 1571 по 1591 год, утверждал, что царица была не только «милостива и беззлоблива ко всем», но и «влиятельна».
Р.Г. Скрынников с этим не согласен: «Горсей прибыл в Россию после смерти царицы и записал отзыв о ней с чужих слов. Источники не сохранили указаний на то, что Анастасия активно вмешивалась в государственные дела».
Оставив в стороне все восторженные преувеличения, явно просматривающиеся в записках Джерома Горсея по отношению к молодой царице, отметим, что своим добрым нравом Анастасия, видимо, все-таки умела в каких-то ситуациях усмирять необузданный нрав своего мужа. Конечно же, она не имела серьезного влияния на решения, принимавшиеся Иваном Грозным в сфере государственной политики, но все же была завидной женой, царь был сильно привязан к ней и всю жизнь потом вспоминал о своей первой супруге с любовью и сожалением.
Во время похорон он плакал и рвал на себе волосы. При виде такого искреннего горя плакали и многие бояре, а во время опускания гроба в могилу разрыдался даже митрополит.
Н.М. Карамзин пишет: «Никогда общая горесть не изображалась умилительнее и сильнее. Не двор один, а вся Москва погребала свою первую, любезнейшую царицу. Когда несли тело в девичий Вознесенский монастырь, народ не давал пути ни духовенству, ни вельможам, теснясь на улицах ко гробу. Все плакали, и всех неутешнее бедные, нищие, называя Анастасию именем матери. Им хотели раздавать обыкновенную в таких случаях милостыню: они не принимали, чуждаясь всякой отрады в сей день печали».
Целую неделю после похорон Анастасии Иван Васильевич провел в одиночестве, не показываясь даже самым близким. Наконец он вышел на люди, но это был уже совсем другой человек. Тридцатилетний царь сгорбился, лицо его было желтым, прорезанным глубокими морщинами. Ввалившиеся глаза беспокойно бегали и горели недобрыми огоньками.
С этого момента для Ивана Васильевича началась новая жизненная полоса, окончательно закрепившая за ним печальную славу «Грозного». Новый этап начался и для всей Руси. Как пишет Н.М. Карамзин, люди «еще не знали, что Анастасия унесла с собою в могилу! Здесь конец счастливых дней Иоанна и России: ибо он лишился не только супруги, но и добродетели».
* * *
Смерть царицы Анастасии, наступившая при обстоятельствах, позволявших предположить отравление, стала причиной резкого психологического кризиса Ивана Грозного.Историк М.И. Зарезин по этому поводу высказывает следующее мнение: «Не успели тело царицы Анастасии предать земле, как Иван погрузился в самый грязный разгул – стал “прелюбодейственен зело”. Летописи также свидетельствуют, что именно после смерти царицы Иван сменил свой “многомудренный ум” на “нрав яр”. На наш взгляд, тайна податливости Ивана чарам своей супруги объясняется склонностью Ивана к актерству и лицемерию. Анастасия чаяла видеть супруга богобоязненным и смиренным, и он охотно разыгрывал перед ней эту роль и, возможно, даже нравился сам себе в этом благородном образе. Как это часто бывает, маска начинает диктовать поведение ее обладателю.
Если влияние Сильвестра порождено искренним суеверным испугом, то влияние Анастасии – добровольным лицедейством. Чтобы избавиться от поповской власти, Ивану пришлось скорректировать установку на 180 градусов: не сопротивление Ивана указкам своих опекунов стало причиной обрушившихся на него напастей, а, наоборот, – подчинение их воле. Чтобы снять маску добродетельного христианина, Ивану требовался лишь повод – отсутствие зрителя, желавшего видеть этот образ и готового по достоинству оценить перевоплощение. Поэтому после смерти Анастасии Иван без стеснения дает волю своим похотям. Он вовсе не переменился: просто снял личину, обнаружив собственное лицо».
А это собственное лицо царя было по-настоящему страшным. Подозревая окружающих в убийстве Анастасии, он начал первую явную кампанию террора против бояр и ближних советников (до 1560 года отношения царя с высокопоставленными придворными были уже достаточно напряженными, но о массовом терроре речи пока не шло).
Сам царь в послании к князю Андрею Курбскому написал: «С женою меня вы про что разлучили?»
Персонально в смерти жены, вызванной, по его мнению, «чародейством», царь обвинил своих советников Сильвестра и Алексея Федоровича Адашева.
У М.П. Погодина читаем: «Вдруг умирает Анастасия. Иоанн плачет, но уже через неделю пирует, и пошла писать! В смерти Анастасии обвиняются Сильвестр и Адашев и, отсутствующие, осуждаются своими врагами, которые все еще боялись, чтобы не возвратили своего влияния; враги поспешили воспользоваться открывшимся случаем для окончательного их низвержения. Чувство самосохранения побуждало их к тому, кроме ненависти. Вся пораженная пария подвергается подозрению вместе со своими начальниками и ожидает себе подобной участи. Иные спасаются бегством: бегство служит оправданием строгости и подает повод к обвинению остальных.
Иоанн начинает видеть везде изменников, неистовствует, предается разврату и становится тираном, какому история мало представляет подобных».
Биограф Ивана Грозного В.Б. Кобрин пишет: «Иван Грозный связывает свой разрыв с советниками со смертью первой жены – царицы Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве».
Прямых доказательств, как водится, не было, кроме показаний некой польки Магдалены, жившей в доме Адашева, да и те были добыты под пыткой. Тем не менее…
Впрочем, эта история достойна того, чтобы остановиться на ней поподробнее.
* * *
Для начала отметим, что примерно в 1546 году в Благовещенском соборе Московского Кремля появился священник по имени Сильвестр. И очень скоро этот человек стал приближенным царя, его духовником и одним из главных советников.У Р.Г. Скрынникова читаем: «Сильвестр родился в Новгороде в семье небогатого священника и избрал духовную карьеру. Из Новгорода Сильвестр перебрался в столицу и получил место в кремлевском Благовещенском соборе. Благовещенский священник выделялся своим бескорыстием. Он никогда не умел устроить своих дел. После пожара перед Сильвестром открылась возможность получить официальный пост царского духовника, но он не воспользовался случаем. Начав карьеру священником Благовещенского собора, он закончил жизнь в том же чине. Принадлежал он к образованным кругам духовенства и обладал неплохой для своего времени библиотекой. Иван немало обязан был Сильвестру своими успехами в образовании.
Припоминая свои взаимоотношения с Сильвестром, царь писал много лет спустя, что, следуя библейской заповеди, покорился благому наставнику без всяких рассуждений. Сильвестр был учителем строгим и требовательным».
В.Н. Балязин пишет: «Нетвердый умом, не имея никаких определенных убеждений и взглядов, фантазер и мечтатель, потрясенный до глубины души целым рядом несчастных событий, дерзкий и кровожадный в силе, малодушный и трусливый в одиночестве, суеверный и мистик, Иоанн всецело отдается в руки человека с железною волею, твердым умом, строгими и определенными убеждениями и непреклонным характером. Все способствовало господству Сильвестра».
Сближение Сильвестра с царем относится к 1547 году. Но очень скоро Иван Васильевич начал тяготиться опекой. Семнадцатилетний государь потом сетовал: «При Сильвестре мне ни в чем не давали воли: как обуваться, как спать – все было по желанию наставников, я же был как младенец».
Да и сам Сильвестр стал склоняться в сторону двоюродного брата Ивана Васильевича князя Владимира Андреевича Старицкого, а потом и вовсе примкнул к боярской группировке, оппозиционной царю и его родственникам Захарьиным.
Как мы уже говорили, выделял Иван Васильевич и Алексея Федоровича Адашева, да так выделял, что значение Сильвестра и Адашева при дворе создало им и врагов, из которых главными были Захарьины, родственники царицы Анастасии. Своего апогея эта вражда достигла в 1553 году, когда Иван Васильевич опасно заболел.
Биограф Ивана Грозного Б.Н. Флоря по этому поводу пишет: «Царь заболел 1 марта 1553 года. Болезнь была очень тяжелой: царь, по выражению летописи, “мало и людей знаяше”, то есть часто находился в беспамятстве. Не исключали, что он скоро умрет».
В таких обстоятельствах было принято решение составить завещание, в котором царь потребовал, чтобы его двоюродный брат, князь Владимир Андреевич Старицкий, и бояре присягнули его сыну, младенцу Дмитрию, появившемуся на свет лишь в октябре 1552 года.
Но двадцатилетний Владимир Андреевич отказался присягать «царю в пелёнцах» и заговорил о собственных правах на престол по смерти царя.
Сильвестр открыто склонился на сторону князя Владимира Андреевича. Алексей Адашев, правда, беспрекословно присягнул малолетнему Дмитрию, но его отец, окольничий Федор Григорьевич Адашев, прямо объявил больному царю, что не желает повиноваться Захарьиным, которые, без всякого сомнения, будут заправлять всем за малолетством наследника.
А.А. Бушков, характеризуя их поведение, пишет, что «Сильвестр с Адашевым к тому времени откровенно заигрались», «чересчур задрали нос и слишком много о себе возомнили».
Захарьины не остались в долгу. Биограф Ивана Грозного В.Б. Кобрин по этому поводу говорит: «Еще при жизни Анастасии ее братья “клеветаша” на Сильвестра и Адашева и “во уши шептаху” доносы и обвинения против них».
К несчастью Сильвестра и Адашева, Иван Васильевич выздоровел и уже другими глазами стал смотреть на своих прежних друзей. Равным образом, сторонники Сильвестра потеряли теперь и расположение царицы Анастасии, которой стало очевидно их нежелание видеть ее сына на престоле.
Однако царь в первое время не показал к ним никаких враждебных чувств, что принято связывать с радостью от выздоровления или с боязнью резко рвать старые отношения. В том же 1553 году он даже пожаловал Федора Адашева боярской шапкой, но через три года тот вдруг взял и умер.
А 4 июня 1553 года из-за нелепой случайности не стало наследника Дмитрия. Как мы уже рассказывали, он странным образом утонул во время поездки родителей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь.
После этого царь стал еще больше тяготиться своими прежними советниками. Причин тому было много. На некоторые из них указывает В.Б. Кобрин: «Раздоры из-за Анастасии, видимо, стали лишь последней каплей в разладе между царем и советниками. Именно охлаждение в отношениях, разочарование в Сильвестре, Адашеве и других деятелях правительственного кружка могли заставить Ивана IV поверить вздорным обвинениям. Между ними и царем возникла психологическая несовместимость. И Адашев, и Сильвестр, и их сподвижники были людьми очень властными, с сильной волей. Но крайне властолюбив был и царь Иван».
К тому же, Иван Васильевич сам оказался дальновиднее всех своих советников в делах государственных: например, Ливонская война была начата им вопреки Сильвестру с Адашевым, которые призывали сосредоточиться на завоевании Крымского ханства, чтобы покончить с этим «разбойничьим басурманским гнездом».
После смерти Анастасии ее родственники обвинили Сильвестра и Адашева в том, что они царицу «счеровали» [околдовали. – Н. С. ].
У В.Б. Кобрина читаем: «На чем могли основываться обвинения в околдовывании или отравлении Анастасии? Заметим, что царь Иван обвинял Сильвестра и Адашева не только в смерти Анастасии, но и в пренебрежении к ней… Мелкие неудовольствия и придворные ссоры между Захарьиными и временщиками после смерти царицы, должно быть, приобрели в глазах царя зловещий оттенок. Ведь смерть близкого человека всегда заставляет вспоминать и свою вину перед ним, и вины окружающих. Что же касается царя Ивана, то он всегда особенно охотно припоминал чужие вины. То, что казалось нормальным, когда речь шла об общении с живым человеком, воспринималось совсем по-другому, когда близкого уже нет в живых. Импульсивная натура царя Ивана могла гипертрофировать эти события».
Как бы то ни было, после смерти царицы Анастасии Сильвестр был удален от двора, постригся в монахи и жил в северных монастырях. По одним сведениям, он был сослан в Соловецкий монастырь, по другим – добровольно постригся в Кирилло-Белозерском монастыре. Как бы то ни было, в 1577 году князь Андрей Курбский в письме царю назвал Сильвестра умершим.
Что касается Алексея Федоровича Адашева, он был отправлен в ссылку в Ливонию, где стал третьим воеводой большого полка, руководимого князем Иваном Федоровичем Мстиславским и боярином Морозовым. Потом нерасположение царя к Адашеву еще более усилилось, и он приказал перевести его в Дерпт (Юрьев, ныне эстонский город Тарту), а там посадить под стражу. Арестованный Алексей Федорович заболел горячкой и через два месяца скончался. Считается, что естественная смерть спасла его от царской расправы, так как в ближайшие годы все его родственники были казнены.
В частности, в 1563 году не стало его брата, окольничего Даниила Федоровича Адашева, участника многих успешных походов русских войск. Он был казнен вместе со своим двенадцатилетним сыном.
Так и закончилась династия Адашевых.
* * *
Что касается родственников покойной царицы Анастасии, ее сестра Анна вышла замуж за князя Василия Андреевича Сицкого, который погиб в 1578 году в Ливонии, в бою под стенами Вендена.А вот ее самый знаменитый брат Никита Романович умер в 1586 году, и именно он стал основателем династии Романовых (дедом царя Михаила Федоровича).
В 1563 году он был сделан боярином, активно участвовал в управлении государством, жил в своих собственных шикарных палатах на Варварке, а потом вдруг принял монашество с именем Нифонта. Он погребен в фамильном склепе Преображенского собора Новоспасского монастыря.
Никита Романович был дважды женат: на Варваре Ховриной из рода Ховриных-Головиных и на княжне Евдокии Горбатой-Шуйской, принадлежавшей к потомкам суздальско-нижегородских Рюриковичей. От этих двух браков у него родилось тринадцать детей, в том числе сын Федор – он же с 1619 года Патриарх Московский и всея Руси Филарет, первый из рода Романовых, носивший именно эту фамилию.
В 1613 году Михаил Федорович Романов, родившийся в 1596 году (внучатый племянник царицы Анастасии, сын Федора Никитича Романова и боярыни Ксении Ивановны Шестовой), был избран на царство, и его потомство (оно традиционно называется «домом Романовых») правило Россией до 1917 года.
Таким образом, именно благодаря браку Анастасии Романовны и произошло возвышение рода Романовых, который после пресечения московской линии Рюриковичей получил основания претендовать на царский престол.
25 августа по старому стилю родился будущий русский царь, которого в народе прозвали Грозным. Но и ему были не чужды любовь и радость. О самой большой привязанности в жизни страшного тирана.
У Ивана Рюриковича, которого за "мягкий и покладистый" характер нарекли Грозным, было пять жён. Но любимой была только самая первая. После смерти Анастасии Захарьиной-Юрьевой рассудительный правитель превратился в жестокого тирана. Так кем была женщина, смерть которой настолько сильно повлияла на правителя великой державы?
Хочу жениться! И царство в придачу
Отец Ивана, русский царь Василий III, скончался в 1533 году, когда мальчику было всего три года. Незадолго до смерти правитель распорядился, что после его смерти ребёнка до совершеннолетия будет оберегать опекунский совет.
Но на трон, который в 1533 году остался без хозяина, претендовали буквально вся боярская знать и родственники матери Ивана, Елены Глинской. Ещё через пять лет не стало и её.
Всё, что наблюдал будущий правитель в течение своего детства, - попытки теми или иными боярскими кланами захватить власть. В итоге он решил себя объявить совершеннолетним и венчаться на царствие в 16 лет, в августе 1546 года.
Также он объявил о намерении жениться. В январе 1547 года в Успенском соборе его венчали на царствие. Вскоре после того, как на голову нового правителя надели шапку Мономаха, был объявлен смотр невест.
Отметим, желание Ивана Грозного жениться было вызвано вполне объективными причинами. Дело в том, что на Руси царь считался "полноценным" и совершеннолетним, лишь когда был женат.
По всей Руси разослали грамоты с требованием предоставить дочерей на смотр. Кандидатуру отбирали из тысяч прекрасных девушек. Сначала они должны были пройти отбор на месте, потом "победительниц" в Москве отсматривали повитухи, медики. Затем их оценивали бояре. И только потом самых-самых представляли пред очи царя.
Самую скромную
Иван Грозный остановился, пожалуй, на самой скромной из претенденток. Историки Людмила Морозова и Борис Морозов отмечают, что за скромное поведение конкурентки даже подшучивали над ней.
Род Захарьиных был в целом известен при дворе. Они часто присутствовали на праздниках в кремлёвских соборах. Как отмечает Николай Карамзин, отец Анастасии был окольничим (придворный чин) при Иване III. Так что родовитостью невеста вполне подходила для будущей царицы.
Внешность и характер будущей царицы наиболее полно охарактеризовал Карамзин: "Целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединённые с умом, не говоря о красоте". Ростом чуть выше полутора метров, с густыми тёмно-русыми волосами, огромными глазами - на неё невозможно было не обратить внимание, даже если ты и царь.
Свадьба пела. И плясала. Две недели
Государь, люби и чти свою супругу, а ты, христолюбивая царица, повинуйся ему. Как святый крест - глава церкви, так и муж - глава жены, - сказал митрополит Московский и всея Руси Макарий во время венчания молодых 3 февраля 1547 года.
Свадьба проходила по всем традициям. Например, после венчания молодые выпили вино из одного кубка, который после государь растоптал своим сапогом. Жена же не спорила с верховенством мужа, не наступала.
Пир устроили в Грановитой палате. Гуляли буквально всем миром: были не только приближённые и родственники, но и дьяки, купцы. Даже простые москвичи, проходившие мимо, славили новую царицу и их союз.
Историки отмечают, что свадьбу праздновали аж две недели. После этого молодожёны пешком отправились в Троице-Сергиев монастырь 17 февраля.
Впрочем, толком отдохнуть им практически не удалось. К государю приехали псковичи с жалобой на градоначальника. Царь дал понять, что не собирается этим всем заниматься, а жалобщиков велел раздеть и поджечь им волосы и бороды.
Вскоре к монастырю прибыл гонец, который сообщил, что в Кремле со звонницы упал колокол, что было крайне плохой приметой. Грозный с супругой и придворными засобирались домой.
С мужем в поход
Как отмечают историки, молодой царь изменился до неузнаваемости.
С первых недель знакомства с Анастасией Иван не переставал ею восхищаться. Если при боярах царь позволял себе быть резким и грубым, то при кроткой и нежной супруге он успокаивался и становился любящим и заботливым мужем, - подчёркивают Людмила и Борис Морозовы.
Анастасия Захарьина стала первой царицей, которую царь взял с собой в поход. В декабре 1547 года он выдвинулся на Казань, но в феврале, когда войско пришло к Нижнему Новгороду, началась оттепель, лёд на Волге стал таять, и царь был вынужден повернуть назад.
Воспитывать буду сама
Казань взять Иван Грозный не передумал, но во второй поход отправился уже без супруги. В семье тирана в 1549 году родилась дочь. По слухам, узнав об этом, тиран заплакал.
О появлении в семье первого ребёнка узнали все жители страны по колокольному звону, который доносился из всех церквей. А 18 августа счастливый отец лично отвёз малышку в Новодевичий монастырь на крестины.
Анастасия решила пренебречь традициями и не стала отдавать девочку на попечение мамок, нянек и всех остальных приближённых к люльке: мать воспитывала дочку сама. Но через год Анна внезапно скончалась.
Грозный с супругой решили, что прогневили Бога, и стали ездить по монастырям - вымаливать прощение. Делали щедрые взносы в церкви. Анастасия даже стала вышивать иконы. Что касается Ивана, он делал щедрые вклады. Например, в 1550 году по его заказу для мощей Сергея Радонежского стали изготавливать серебряную раку (гроб). В 1557 году для одного монастыря сделали часы с колокольным звоном.
"Запрусь и не выйду"
В 1552 году Иван вновь заявил, что будет брать Казань. Как указывают историки, после его отъезда Анастасия заявила, что до возвращения мужа не выйдет из своих покоев и будет молиться о его здравии.
Иван же, когда пала Казань, отправил гонцов в Москву и на словах велел передать об успехе. Письмо же он написал только для Анастасии. Текст письма, видимо, мы уже никогда не узнаем. Вскоре Анастасия послала гонцов из Москвы рассказать о рождении наследника. Царь был счастлив настолько, что тому, кто озвучил благую весть, даровал шубу с царского плеча.
После возвращения Ивана Грозного из Казани счастливые родители отправились вместе с малышом в сторону Волги. И тогда произошла трагедия: ребёнка, который был завёрнут во множество одеялок, одна из мамок уронила в воду. Малыша быстро вытащили, но даже нескольких секунд хватило, чтобы он захлебнулся.
"Развлечь жену"
Когда Анастасия вновь родила в 1554 году, заявила, что не будет выходить из дома, а сына, названного Иваном, не пустит крестить в Троице-Сергиеву лавру. Царь согласился и прислал митрополита Макария, который совершил таинство в Чудовом монастыре.
Женщина буквально всё время не отходила от ребёнка и не разрешала его брать в руки никому, кроме отца. Иван же решил, что жену-затворницу нужно как-то отвлечь, и стал устраивать шумные свадьбы, где непременно должна быть царица.
Были и другие методы развлечений. Так, царь и царица очень любили представления скоморохов - "позоры". Иногда в этих весельях даже сам тиран принимал участие.
Ребёнок рос, Анастасия всё больше успокаивалась. Через ещё три года у царской четы появился сын Фёдор. Всего же в их семье родилось шестеро детей, из которых дожили до сколько-нибудь сознательного возраста лишь двое - Иван и Фёдор. Первый должен был занять трон, но скончался после ссоры с отцом. А второй стал последним Рюриковичем на престоле и правил страной более 13 лет.
Болезнь или отравили?
Анастасия серьёзно заболела поздней осенью 1559 года во время поездки в Можайск, которую Иван Грозный устроил для неё и детей. По одной из версий, она подхватила воспаление лёгких, которое к тому моменту на Руси лечить не умели.
Царской семье удалось отправиться в обратный путь и найти лекарства хотя бы для поддержания здоровья не сразу. В результате почти за месяц состояние царицы сильно ухудшилось. При этом здоровье было подорвано ещё и частыми родами - за 13 лет шестеро детей.
После возвращения в столицу Иван буквально окружил Анастасию лекарями и повитухами. Царице делали растирания, поили настойками. Это приносило облегчение, но лишь временное. Стоило на день прервать процедуры - как всё по новой.
В июле 1560 года в Москве начался пожар: горел Арбат и прилегающая к нему территория. Чтобы уберечь горячо любимую жену, Иван отправил её в Коломну. Там она и скончалась в августе.
Историки до сих пор спорят, отравили Захарьину или всё же она умерла от простуды.
Так, в 1995 году учёные взяли для анализа несколько волосков из косы правительницы. На них были обнаружены следы яда - солей ртути. Такие же следы нашли на одежде царицы. Отметим, что в XVI веке этот яд был одним из самых популярных. По сути, это порошок без вкуса и запаха. Поэтому заметить его в пище довольно проблематично.
Сам Грозный склонялся именно к этой версии и подозревал в убийстве своих приближённых: протопопа Сильвестра, Андрея Курбского и Алексея Адашева.
А с женой вы меня пошто разлучили? - писал правитель Курбскому.
Забрала с собой и добродетель
Но ещё не знали, что Анастасия унесла с собою в могилу. Здесь конец счастливых дней Иоанна и России: ибо он лишился не только супруги, но и добродетели, - писал Николай Карамзин.
На похоронах её Иван рыдал и "от великого стенания и от жалости сердца" едва держался на ногах. Он с трудом мог сам идти за гробом. За руки царя вели брат Юрий и князь Владимир Старицкий. Тиран горько плакал.
Её похоронили в Вознесенском соборе в Кремле. Могила находилась рядом с местом упокоения матери Ивана Грозного Елены Глинской.
Конечно, он мстил за смерть супруги. Вскоре Сильвестра удалили от двора и постригли в монахи то ли в Соловецком, то ли в Кирилло-Белозерском монастыре. Адашева сначала отправили в Ливонию руководить войском, а вскоре - в Дерпт, где посадили под стражу. Там он заболел горячкой и скончался. Андрей Курбский же бежал в Речь Посполитую. А для Руси началось время жестоких репрессий, о которых и через 500 лет будут вспоминать с содроганием.
Свадьба Ивана Грозного с Анастасией Романовой.
Царственная
книга.
Анастасия Романовна (?-1560) - московская царица, первая жена Ивана Грозного . дочь боярина Р.Ю. Кошкина-Захарьина-Юрьева. После смерти отца в 1543 году жила с матерью. В 1547 году была выдана замуж за только что венчанного на царство Ивана IV. Была выбрана самим царем из большого количества претенденток, свезенных со всей России. имела большое влияние на царя; по словам летописцев, "предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякия добродетели". Уже в юности славившийся своей необузданностью, Иван слушался Анастасии Романовны и был верен ей до самой ее смерти. В 1559 году она заболела. Из-за московского пожара 1560 года царицу увезли в село Коломенское, где она вскоре и скончалась. В браке с Иваном родила трех сыновей и трех дочерей: Дмитрия, анну, Ивана, Марию, Федора и Евдокию.
АНАСТАСИЯ РОМАНОВНА - московская царица, 1-я жена Ивана IV Васильевича Грозного, младшая из двух дочерей окольничего, а затем боярина Р. Ю. Кошкина-Захарьина-Юрьева от брака с княжной Ульяной Федоровной Литвиновой-Мосальской. Отец царской невесты был ничем не примечательным человеком. Зато ее дядя состояля при малолетнем Иване в качестве опекуна, так что великий князь знал семью невесты с детства. В 1547 г. была выдана замуж за только что венчанного на царство Ивана IV. Была выбрана самим царем из большого количества претенденток, свезенных со всей России. По словам летописцев, «предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякия добродетели». Уже в юности славившийся своей необузданностью, Иван слушался А. Р. В этом браке у них было шестеро детей, но лишь двое остались живы. Старшие девочки - Анна и Мария - умерли, не достигнув и года. Царевич Дмитрий Иванович умер через полгода из-за нелепой случайности. Второго сына, царевича Ивана Ивановича, А. Р. родила 28 марта 1554 г. Еще через 2 года у нее родилась дочь Евдокия. Сын выжил, а дочь умерла на третьем году жизни. Третий сын в царской семье родился 31 мая 1557 г. Здоровье А. Р. было к тому времени подорвано частыми родами, ее одолевали болезни. Последний ребенок, царевич Федор Иванович, оказался поэтому болезненным и слабоумным. В 1559 г. она серьезно заболела. Из-за московского пожара 1560 г. царицу увезли в с. Коломенское, где она 7 августа в 5-м часу утра и скончалась, не дожив до 30 лет. А. Р. похоронили в кремлевском Вознесенском монастыре. На ее похороны собралось множество народу, «бяше же о ней плач немал, бе бо милостива и беззлоблива ко всем». В дела мужа она почти не вмешивалась. Неблагожелатели Захарьиной любили сравнивать ее с нечестивой императрицей Евдокией, гонительницей Златоуста. В этом сравнении заключался намек на неприязнь царицы к Сильвестру. Отношения супругов нельзя назвать безоблачными, особенно к концу жизни царицы. Молва о предосудительном поведении царя проникла в летописи: «Умершей убо царице Анастасии нача царь яр быти и прелюбодействен зело». И все-таки царь был привязан к первой жене и всю жизнь вспоминал о ней с любовью и сожалением. На похоронах ее Иван рыдал и «от великого стенания и от жалости сердца» едва держался на ногах».
