Родители назвали меня Евгением. Русский, родился и вырос в Москве в спальном районе на юго-востоке города. Мне 35 лет, я женат и у меня трое детей.
Отец инженер, кадровый военный, офицер РВСН в запасе. Мама учитель русского языка и литературы. Один дед, по маме, был серьезно ранен в финскую, но всю жизнь, до 80 лет, работал, вырастил с бабушкой (она тоже учительница) восьмерых детей. Другой дед, по отцу, был военным летчиком. Воевал на истребителях. Прошел войну и остался жив. Был награжден медалями и орденом красной звезды. А прапрадед, говорят, быка кулаком убивал. Стандартная семья.
Учился в обычной советской школе. Детство и юность выпали на 90-е - октябрята, пионеры, хулиганы, ботаники, лохи, гопники и панки, - ровесники и кто постарше все это помнят. Дрались улица на улицу, район на район, пригород на город.
Окончил школу, институт, поработал госчиновником, затем на различных должностях в крупных холдингах (естественных монополиях). Карьера удалась. В 26 уже был финансовым директором проектного института и строительной корпорации, а к 30 годам стал генеральным директором и совладельцем крупной подрядной организации, имел несколько собственных бизнесов. Было все - связи, знакомства, деньги и все вытекающие…
И вроде всё есть, а вот незадача, - смысла нет. Знаете, когда ты отчетливо осознаешь, что смысла нет, чувствуешь себя очень паршиво. Безысходность. Остальное уже не важно, и не нужно.
Слава Богу, - всё это в прошлом.
У каждого своя история прихода к Богу и покаянию. Но всех роднит одно - каждый на вопрос «как ты пришел в Ислам» ответит: «Господь привел». И это не заученная фраза. Это правда. Если хорошо задуматься, вспомнить свой путь, опустив детали, четко понимаешь, что все время твоих скитаний, безобразий, метаний, Господь терпеливо и бережно вел тебя, защищал, давал тебе попробовать все что ты захочешь, каждый раз показывая тебе и обратную сторону медали, и ждал. Ждал тебя. А когда тебе стало невмоготу, и ты застонал от осознания пустоты и бессмысленности своего существования, Он явил тебе Свою бесконечную милость и показал тебе Путь.
Что для меня изменилось с тех пор, как я принял Ислам? Всё и ничего.
Полностью и необратимо изменилось мое восприятие себя и окружающей действительности. Это трудно объяснить словами. Это на уровне ощущений. Если коротко - я свободен! Помните у «Арии»? Вот именно так.
А в повседневной жизни не изменилось почти ничего. Все мои страхи оказались ложными. Друзья и партнеры по бизнесу отреагировали спокойно, скорее даже безразлично - ну хочет человек, его дело. Уважение со стороны партнеров только выросло. С удивлением заметил, что партнеры, христиане, иудеи, светские люди, искренне рады помочь мне, когда я, находясь на переговорах, при наступлении времени намаза прошу выделить место для молитвы и извинить меня на несколько минут.
Как я сейчас живу? Теперь хорошо, хвала Господу. У меня любящая жена, трое детишек, живы родители, еще больше друзей, еще больше возможностей в бизнесе. Я больше не отдаю всего себя «делу», это дело работает на меня, причем делает это лучше чем раньше, когда я «вкладывал в него душу». И главное, теперь я знаю кто я и зачем. А душа только для Бога. И для наших близких.
Абелевская премия по математике, которую уже давно привычно называют Нобелевской премией по математике, носит имя юного гения, прожившего всего 27 лет. О его работах ведущий французский математик XIX века Шарль Эрмит отозвался так: "Нильс Абель оставил математикам столь богатое наследие, что им будет чем заниматься в ближайшие 150 лет". Специалисты считают, что этот прогноз сбылся.
В 1811 году в Христиании - теперь столица Норвегии называется Осло - был основан первый норвежский университет. Это весьма молодое по европейским меркам учебное заведение и выявило в полной мере математический гений Нильса Хенрика Абеля.
В том году будущему великому норвежскому математику исполнилось девять лет. С родителями и ему, и остальным пяти детям пастора не слишком повезло. Отец сильно пил и постоянно скандалил с матерью, старший брат тронулся умом в возрасте восемнадцати лет, как раз тогда, когда Нильс начал готовиться к поступлению в университет, разумеется, в Христиании. К тому времени родитель уже умер, никаких средств у большой осиротевшей семьи не было, Абелю приходилось заботиться не только о себе, но и обо всех остальных.
До этого Нильс успел закончить школу и даже сделать несколько небанальных математических работ. Поражённый его выдающимися способностями учитель предсказал Нильсу блестящее будущее.
Абель поступил в университет, и это означало невозможность зарабатывать на жизнь ни себе, ни уж тем более семье. А на государственную стипендию он не имел никаких прав, хотя у него было что предъявить университетским профессорам. Его школьные работы произвели на них впечатление ещё большее, чем на школьного учителя, и они, сложившись, стали выплачивать ему стипендию из собственных средств. Конечно, этого хватало только на себя, а для обеспечения хоть части семьи благородный Нильс Хенрик занялся традиционным приработком студентов - репетиторством.
Уже в 1822 году - на следующий год после поступления в университет - он стал кандидатом философии. Тогда же он представил деканату свою первую серьёзную работу об интегрируемости дифференциальных уравнений. Рассмотрев её и убедившись в новизне и оригинальности подхода к решению этой, в общем-то, уже известной задачи, руководство университета добилось выделения Абелю государственной стипендии. Жизнь, как говорится, начала налаживаться. К сожалению, та рукопись затерялась, она до сих пор не найдена, хотя на усилия по поиску неопубликованных работ Абеля норвежское правительство до сих пор тратит немалые деньги, изредка и не напрасно.
В следующем году Абель закрыл одну из самых застарелых проблем о возможности решения уравнения пятой степени. Дело тут вот в чём. Алгебраические уравнения степенью до четвёртой включительно были давно решены, у математиков возникло убеждение, что отыскать решение уравнения пятой и больших степеней вполне возможно, надо только именно его и отыскать. Однако это никак не удавалось даже самому великому Лагранжу, который потратил на поиск решения уравнения хотя бы пятой степени массу времени, но не справился с задачей. Нильс Хенрик подошёл к проблеме совсем с другой стороны. Он предположил, что решения попросту не существует, по крайней мере, такого, которое можно выразить через коэффициенты этого уравнения с помощью арифметических действий и извлечения корней.
Именно о таком решении и мечтали математики, если бы не Абель, учёные могли бы искать это решение, как отмечал и сам великий норвежец, ещё бог знает сколько времени. Но благодаря Абелю делать этого не пришлось: он доказал, что и не надо. Сейчас такие уравнения, конечно, численно и только приближённо, решают хотя и с какой угодно степенью точности, но только с помощью мощных компьютеров.
В том же году Абель решил и личную проблему, он женился, однако и тут судьба не полностью благоволила к нему. Кристина Кемп была красива, искренне любила своего мужа, но была также бедна и тоже зарабатывала репетиторством. Вскоре университетское начальство, наконец-то сообразив, что имеет дело не просто с талантливым студентом, а с гением, оплатило ему поездку за границу для продолжения образования. Абель начал с Берлина, где ему удалось устроиться рецензентом в "Журнал чистой и прикладной математики". При этом он продолжал свои математические изыскания, направив усилия на разработку теории так называемых эллиптических функций, фактически соревнуясь с выдающимся немецким математиком Карлом Якоби.
Кстати, Карл Густав был младшим братом российского академика - физика Бориса Якоби, того самого, который создал едва ли не первый в мире электродвигатель для катера и изобрёл гальванопластику - золочение, серебрение, хромирование и покрытие изделий каким-либо другим металлом.
Париж не стоил мессы
Эллиптические функции - не станем останавливаться на разъяснении этого понятия - играют важную роль в криптографии, науке о зашифровке информации и защите авторских прав. Сейчас разработки Абеля и Якоби используются, например, в системах электронной цифровой подписи.
После Берлина юный гений уехал в Италию, побывал в нескольких государствах Центральной Европы, а затем переехал во Францию. Он много работал, написал полдюжины статей и сообщал в письмах на родину: "Я вывел столько прекрасных теорем, что просто не верится".
Один французский математик вспоминал о парижском периоде жизни Абеля: "Он одинаково хорошо говорил на французском, немецком, датском и родном норвежском языках, был немного выше среднего роста, худощав, его лицо выражало утомление и тревогу. Он был необычайно скромен и легко терялся, его характер был удивительно мягким. Денег у него не было, судя по простоте, с которой он одевался, а также и по тому, что он мог покупать себе еду лишь один раз в день и жил в весьма бедной квартире.
Бессмертный мемуар
В Париже он попытался напечатать свою главную математическую, впоследствии самую знаменитую, работу о том, что теперь называют в его честь абелевыми функциями. Несмотря на состоявшееся знакомство с великими французскими математиками Лежандром и Коши, ему так и не удалось опубликоваться в самом старом и известном тогда научном журнале Парижской академии наук "Журнал учёных". Абеля представили на очередном заседании Академии, но рецензировать его работу, к несчастью, поручили Огюстену Коши, который был слишком занят собственными исследованиями, труд Абеля затерялся среди рукописей, загромождавших кабинет академика.
Эта работа Абеля называлась "Мемуар об общих свойствах весьма широкого класса трансцендентных функций". Не вдаваясь в подробные объяснения смысла всей этой математической грамоты, сообщим только, что классическим примером трансцендентного числа является знаменитое число "пи". А трансцендентные функции содержат такие трансцендентные числа. Впрочем, у трансцендентности есть и философское определение: это нечто принципиально недоступное познанию на опыте или нечто "потустороннее". К таким понятиям можно отнести и гениальность, в том числе гениальность Абеля: ведь понять способ мышления гения, шифр его мыслительной деятельности действительно совершенно невозможно, надеюсь, пока.
До начала 1827 года Абель пытается добиться публикации, но тут у него кончаются деньги, он возвращается в Норвегию. Приходится опять подрабатывать репетиторством, причём большая часть денег уходит на выплату долгов семьи. Удивительно и прискорбно, но властьимущие и научная общественность никак не помогли Нильсу Хенрику в этот трудный момент, помощь пришла из-за моря: известные французские математики написали письмо самому норвежскому королю Карлу IV с просьбой устроить судьбу Абеля. И норвежского гения принимают на жалкое место временного преподавателя в университете. А потом ему обещают уже вполне достойное место в Берлине.
Впрочем, место даже временного преподавателя определённым образом социализирует Абеля, и спохватившиеся академики в 1828 году избирают его в члены Королевского научного общества Норвегии. Он продолжает работать над теорией эллиптических функций, но осталось уже недолго. Абель подхватил неизлечимую тогда болезнь - туберкулёз, обострившийся в сыром и холодном климате Норвегии. Кроме того, во время декабрьской поездки к невесте он сильно простудился и заработал ещё и пневмонию. Две болезни наложились друг на друга, и в 1829 году Нильс Хенрик Абель умер, не дождавшись приглашения из Берлина. Ему было всего 27 лет. Приглашение всё-таки пришло. Через несколько дней после его смерти...
Вот тут-то и приходит признание. Теперь пристыжённому Коши потребовалась всего неделя, чтобы отыскать рукопись и подготовить своё заключение. На очередном заседании Академия заслушала сообщение Коши о выдающихся результатах Абеля и приняла решение опубликовать его "Мемуар" в серии работ иностранных учёных и присудить Абелю, впрочем, вместе с Якоби, высшую награду этого учёного собрания - Большую премию за выдающиеся математические открытия.
Случается, что нищие и рано ушедшие в мир иной гении после смерти удостаиваются немыслимых почестей, в их честь устанавливают монументы, учреждают премии. Ими гордится та самая страна, которая ничего не сделала для своих героев...
Нильсу Абелю поставлены памятники в Осло и городе Ерстад. Его портрет помещался на банкноту в 500 норвежских крон. В его честь назван кратер Абель на Луне. Его имя носят несколько важных теорем и абелевы группы - это едва ли не высшее признание в математике, выше, чем любая премия.
Шифр Атлантиды
Как раз никаких премий Абель и не получал, зато в его честь в Норвегии была учреждена Абелевская премия по математике в размере одного миллиона долларов. Она считается аналогом Нобелевской премии, которая за математические достижения не присуждается. Премии были учреждены шведом Нобелем в конце XIX века, когда Норвегия находилась в унии со Швецией, так что признание за Норвегией права присуждать "нобелевские" премии по математике вполне логично. Нобелевские премии мира, кстати, тоже присуждаются в Норвегии.
И это далеко не всё. Школьный учитель Абеля, тот самый, который распознал в нём выдающийся талант, издал два тома его сочинений, включая даже результаты решения обычных школьных задач, впрочем, часть этих решений оказалась довольно оригинальной.
Наконец, у Абеля есть нерукотворный памятник: так назвал Лежандр его теорему об интегралах от алгебраических функций из "Мемуара", опубликованную, как мы знаем, лишь посмертно.
Известно выражение ведущего французского математика XIX века Шарля Эрмита, что "Абель оставил математикам столь богатое наследие, что им будет чем заниматься в ближайшие 150 лет". Однако Абель оставил не только наследие, но и серьёзную проблему: до сих пор не удалось отыскать, возможно, мифическую, как Атлантида, одну работу Абеля. В этой работе учёный якобы сам описывает методы "обойти" его "непробиваемые" практические приложения теории, лежащие в основе ряда постулатов криптографии. Дело в том, что "Мемуар" Абеля сразу же заинтересовал именно специалистов по дешифровке разнообразных кодов, поскольку в нём содержались основы построения недешифруемых сообщений.
Абель занимался и теорией групп. В математике группой называют множество элементов, обладающих неким общим свойством. Простейшей группой является множество целых чисел, снабжённое операцией сложения. То есть сумма двух целых чисел есть тоже целое число.
И вот самое главное: практически все группы, встречающиеся в криптографии, являются абелевыми. Именно свойства этих групп описал Абель в своём "Мемуаре", он доказал ряд важнейших теорем и использовал для этого созданные им оригинальные математические методы. Для криптографии это стало бесценным фундаментом при разработке способов дешифровки.
Как уже говорилось, работы Абеля в этой области широко использовались при изобретении электронной цифровой подписи и многих других зашифрованных информационных данных, например, самых "обычных" штрих-кодов.
Именно поэтому обнаружение работы Абеля, сулящей якобы взлом кодов, является страшным сном банкиров и прочих финансистов, но сном сладким для математиков всего мира. Разумеется, со времён Абеля криптография шагнула далеко вперёд, специалисты разработали множество вариантов дешифровки и шифровки. Одной из самых известных историй в этой области является взломанный Тьюрингом шифр нацистских подлодок, использовавшийся в механическом шифраторе "Энигма".
В настоящее время учёные близко подобрались к созданию квантового компьютера, с помощью которого, как считается некоторыми математиками, можно будет быстро взломать любой шифр, и тогда это понятие вообще перестанет существовать. Работы в этой области уже потребовали расходов не в один миллиард долларов, неизвестно, сколько их ещё потребуется. А вдруг Абель придумал нечто такое, что и разработать легко, и стоит недорого? Кто знает. Он ведь гений, а шифра к коду гениальности у нас нет.
, благотворительного маркета Helpers Bazar и спортивной школы Veter body school, а еще она вместе с командой делает лучшие фестивали в Москве и успевает ездить с мастер-классами по России. Мы спросили Веру о том, как ей удается найти баланс между работой и личной жизнью, создавать проекты на таком высоком уровне, о любимых книгах, о вдохновении и о правилах жизни.О РАСПОРЯДКЕ ДНЯ
Было бы здорово сказать, что мой день начинается в 5 утра с йоги и “Приветствия Солнцу”, но, на самом деле, встаю я не раньше 9, час провожу наедине с собой — обычно завариваю кофе, готовлю омлет или творог с гранолой и фруктами, читаю блоги и переписываюсь с друзьями. В это же время просыпается Леон (да, нам повезло и так сложилось, что мой сын — такая же “сова” и всегда дает возможность поспать), мы с ним завтракаем и я отдаю его няне либо отвожу на занятия. А потом начинается огонь! И хоть мне и кажется, что “сейчас я сдам этот проект и все изменится”, так не бывает, просто не случается. Когда у тебя десять разрастающихся вне твоей воли проектов, монтажи, закупки, печать, производство, океан творчества и несколько десятков человек в команде — здесь просто невозможно балансировать или четко планировать день. Я стараюсь делать все по приоритетам: сначала самое срочное, потом уже блоками — два часа на журнал, час на фестиваль, час — на smm и так далее. Но это все, конечно, идеальный расклад. Часто мы просто в ночи выползаем из офиса с ребятами и шутим, что у нас бесконечный ветро-хакатон. Но, тем не менее, я очень люблю свое дело и то, сколько радости и счастья он приносит нашей аудитории — самый главный стимул и мотивация.
О ПРОЕКТАХ
Каждый наш проект возникает из потребности. Когда я вижу, что мне чего-то не хватает и мои близкие со мной солидарны — я начинаю придумывать новую задачу (my Gosh! Я вообще не могу остановиться). Журнал родился из простой идеи объединения талантливых ребят со схожими жизненными ценностями и философией в одно целое, фестивали — когда Мосгорпарк попросил нас провести субботник, а мы не удержались и сделали самый красивый и атмосферный день в городе, а потом услышали просьбы делать еще и еще — так мы стали строить фестивали, по кирпичику, уделяя огромное внимание деталям, настроению и главное — гостям. Мне кажется, про гостей как раз многие и забывают, пытаясь каждому посетителю навязать и продать то, что ему совсем не нужно. Мне хочется, чтобы каждый из моих проектов нес осознание slow life living — для нас важно окружать себя вещами, предметами, особенными моментами, за которые мы так ценим жизнь . Так появился и Veter Shop — онлайн-магазин стильных товаров, без перегрузок и с осознанным потреблением. Спортивная Veter Body School — это благодарность телу за счастье наслаждаться каждым днем в наши годы, библиотека Ветра — просто из моей страсти и потребности в хороших книгах, которыми мне совсем не жалко делиться, а частные и корпоративные мероприятия, опять же, в просьбах людей сделать привычное по-другому, со вкусом и стилем, как мы умеем и любим.
ОБ ОЖИДАНИЯХ И ВЫСОКОЙ ПЛАНКЕ
Я — визуальный перфекционист, и для меня просто чертовски важно, чтобы все было very instagramable. И даже не для того, чтобы всем хотелось запостить к себе в социальные сети картинку, а скорее для того, чтобы показать, как образ из Pinterest вполне может существовать в российских реалиях. И мы не просто построили эту картинку, покрасили и расставили цветочки, мы так живем, мы и еще двадцать тысяч посетителей наших мероприятий. Уровень растет вместе с опытом, опыт — со временем и количеством проведенных фестивалей. Нам еще есть, куда расти и чему учиться.
Если говорить о мотивации, не сдаваться и не опускать руки помогают наши читатели. Люди, которые подходят на улице, взгляды, которые я ловлю на наших фестивалях, слова, которые я читаю на почте и в инстаграм. Люди. Это самое главное — один большой мир и большая цель — сделать их счастливыми. Я знаю, что мы это умеем.
О ПЛАНИРОВАНИИ
Моя система — что не запишешь, то забудешь. Я не запоминаю на слух, поэтому для меня сверхважно все конспектировать. Часто пользуюсь стикерами — один стикер и одна важная задача. После выполнения отрываю его из ежедневника и с облегчением выкидываю в мусорное ведро. Пробовала вести диджитал задачи, но чтобы телефон не стал продолжением моей кисти, я отказалась по максимуму от всех гаджетов и приложений и отдалась бумаге, в этом есть что-то старомодное, но очень душевное.
О БАЛАНСЕ
Если говорить о балансе, то моей большой ошибкой было то, что я “приносила” домой работу — долгие годы мой муж (бесконечно терпеливый, но все же имеющий границы) видел мою спину и слышал мои “as soon as i finish…”. Помните, как у Александра Петровского в “Секс в Большом Городе”? Видимо, это у многих русских в крови, но я все же однажды собрала остатки своего самообладания и научилась делегировать, нашла потрясающих девочек на административные позиции, перестала относиться к проекту как к “или сейчас или никогда!”, бежать без оглядки и рвать на себе волосы — я это делаю в рабочее время, и как говорил Ник Вуйчич, “when i’m home, i’m — HOME”. Что-то магическое происходит — дел не становится ни меньше, ни больше, меня перестали беспокоить по ночам и выходным “сверх срочными” вопросами, которые вполне можно решить утром или в понедельник, а я научилась держать счастливый баланс. Конечно, это не относится к монтажам и сдаче номеров, но к этим дням мой муж Тоби привык и всегда поддерживает.
О СТРАХЕ
Мне всегда страшно начинать новый проект! Я — дикий перфекционист с приличным набором фобий и комплексов, хотя многим кажется, что я идеальный робот без человеческих эмоций. Перед каждый мероприятием, пусть то даже маленький воркшоп, каких мы проводили уже сотни, внутри меня бушуют эмоции — все ли я успела закупить, готова ли команда, что с монтажом, подарками, гостями и тд. Тут на помощь всегда приходит йога — я много пробовала, разочаровывалась, не понимала и не принимала, но однажды просто отпустила все и научилась слушать и слышать себя и свое тело. Отвлекаюсь спортом, хорошей книгой и аромакологией (чакра #4 Гармония от AVEDA со мной всегда и везде).
О КОНКУРЕНТАХ
Крутые красивые проекты я не считаю конкурентами, это игроки одной ниши, которым очень важно ее вместе развивать. Мне тоже хочется читать красивые журналы, ходить на стильные мероприятия и участвовать в воркшопах, поэтому я только “за” всевозможные активности. Мы дружим с Heim, Cereаl, Kinfolk, Seasons, Wed Vibes, Honest Food — я обожаю ребят и их проекты! То же касается и остальных, например, в фестивали и маркеты мы пришли позже, чем Ламбада, Маркет Местной Еды и Stay Hungry, но, тем не менее, мы со всеми хорошо общаемся.
Когда копировали “Ветер”, я переживала, не понимала, почему нельзя выбрать свой стиль, свою верстку, сделать что-то “свое”, близкое лично твоему сердцу или не переманивать людей из команды (которую вообще, мне кажется, невозможно переманить, это моя семья и моя банда). Прошло время, я стала со стороны наблюдать за такими проявлениями — это все такие маленькие винтики одного большого мира, пыль и dust, которые исчезнут назавтра. К тому же, никто из таких копипастеров не выжил на рынке — что говорит о том, что без души и любви к своему делу, без работы 24/7, а лишь с возможностью дотянуться до того, что поближе и полегче — к выживанию не способно.
ОБ ОТДЫХЕ
Если с утра совсем нет сил встать, то я ничего не делаю. Включаю кино, которое давно хотела посмотреть, иду на прогулку с любимой музыкой в наушниках в Парк Горького (он от нас в 10 минутах ходьбы), заезжаю в книжный и часами копаюсь в разделе “Искусство”, встречаюсь с друзьями, которых давно не видела, болтаюсь с сыном Леоном в “Зеленой Школе” — рассматриваем с ним листики и черепах, ловим солнце и рисуем. По сути, в этой жизни мы никому ничего не должны, поэтому иногда можно и включить талантливую прокрастинацию. У меня уже более 10 лет поставлен “синдром хронической усталости”, поэтому в момент, когда вам будет и правда лень что-то делать, вспомните, что человек с 10 проектами, который в институтские годы от болезни и ощущения усталости не мог взять в руки стакан с водой, умудряется все успевать и к вам обязательно придет нужная мотивация.
После насыщенных работой дней я уезжаю за город, хожу в СПА, на массаж, вырываюсь на выходные в любимый Стамбул или Берлин, готовлю вкусный ужин с вином для любимых, включаю винил и болтаю с ними до утра и окончания запасов Douro. Вариантов масса, главное, успевать остановиться и не забывать о себе.
ЛЮБИМЫЕ КНИГИ И МУЗЫКА
Люблю книгу Ричарда Брэнсона “К черту все! Берись и делай”. Уговаривала Тоби несколько лет ее прочитать, и вот по пути в Германию, этим мартом, он наконец ее открыл. Сложно передать, какие эмоции его одолевали, но я отчетливо видела, как меняется сознание человека, вот прямо здесь, в этом кресле. Меня вдохновляет музыка, я дикий меломан и всегда пою в машине и дома, но вы это, наверное, уже видели. Если говорить о фильмах, то я люблю арт-хаус, не самое мотивирующее кино, но тоже зависит от того, под каким углом на это посмотреть. Люблю кино с послевкусием, когда есть поле для размышлений и спора, слез и жажды жизни.
ПРАВИЛА ЖИЗНИ
Для меня очень важно оставаться честным и искренним человеком, этих качеств я мысленно требую и от всех, кто со мной рядом.
Не люблю разочаровываться в людях, но всегда принимаю первое впечатление за истину.
Самая сложная для меня задача — научиться говорить “люблю” тем, кто мне дорог. Я многое держу в себе, inside i’m dancing.
В старости я вижу себя сухой, немного поджаренной на солнце старушкой в окружении таких же счастливых дряхлых и острых на язык подруг где-нибудь на побережье Испании, когда в доме с ветрами огромный стол и десятки внуков, давно ставших для нас общими, а за плечами — огромная жизнь с любимым человеком, желательно — одним. Жизнь покажет.
Фото: Юлия Гимальдинова
Немного о себе для моих друзей - знакомых и незнакомых
«Все проиграть и вновь начать сначала…»
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и вновь начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: «Держись!»
«Все проиграть и вновь начать сначала…» Слова, которые служат наказом, заветом не одному поколению англичан, и не только англичан, принадлежат Джозефу Редьярду Киплингу (1865–1936). «Заповедь», впервые напечатанная в 1910 году, учит мужеству, чести, стойкости, упорству, но в те годы «злоба дня» заглушала призыв к жизнелюбию и мужеству, ибо многие современники Редьярда Киплинга помнили, что это стихотворение написано «идеологом империализма». «На деле оно означало, что нужно служить безропотной задницей, когда тебя пинками гонят в пекло» - так воспринимали его Ричард Олдингтон и кое-кто из его сверстников. Но вина ли Поэта, что время диктует свое прочтение его строк? Да, Киплинг с гордостью называл себя Гражданином первой державы мира. В какую бы страну он ни попадал, какие бы люди ни встречались ему в его кругосветном странничестве, он твердо помнил, что он - посол великой культуры, что «бремя белого человека» возложила на него сама История.
Несите бремя белых -
И лучших сыновей
На тяжкий труд пошлите
За тридевять морей;
На службу к покоренным
Угрюмым племенам
На службу к полудетям,
А может быть - чертям.
Киплинг стал общенациональной гордостью, чья слава, как писали в ту пору английские газеты, далеко опередила славу Байрона, был символом поэзии Альбиона и могущества Британской империи. Он облекал в талантливые, страстные строки все будничные и героические факты побед Империи. Он стал не просто летописцем битв и подвигов «белого человека», но вдохновителем тех, кто был послан «за тридевять морей к покоренным угрюмым племенам». Сколько подобных примеров знало человечество! Великие державы сходили с арены, а их поэты оставались в скрижалях истории навечно.
«В середине 90-х годов прошлого века (XIX - Л.Н.) этот небольшого роста человек в очках, с усами и массивным подбородком, энергично жестикулирующий, с мальчишеским энтузиазмом что-то выкрикивающий и призывающий действовать силой, лирически упивающийся цветами, красками и ароматами Империи, совершивший удивительное открытие в литературе, населивший свои произведения различными механизмами, всевозможными отбросами, нижними чинами, выбравший жаргон в качестве поэтического языка, сделался почти общенациональным символом. Он поразительно подчинил нас себе, он вбил нам в головы звенящие и неотступные строки, заставил многих - и меня самого в их числе, хотя и безуспешно, - подражать себе, он дал особую окраску нашему повседневному языку…» - писал о Киплинге его младший собрат по литературе Герберт Уэллс. Что пугало его современников? То, что «идея негласного сговора между законом и беззаконным насилием - в конечном счете убийственная идея современного империализма», - по мнению Уэллса, находила молчаливое одобрение Киплинга. Не станем спорить с замечательным фантастом, способным верить в самые иллюзорные построения и не замечать очевидное. Каждый имеет право на заблуждение… Но на алтаре массовых заблуждений и увлечений часто оказывалась судьба не одного человека, а целых народов. Миссионеры и полководцы - феномен столь же типологический для прогресса, сколь и губительный. Римская империя, Крестовые походы, Трансвааль, Ост-Индия, Первая мировая война, Вторая… Увы, этот список бесконечен. Просвещенные соотечественники Киплинга в какой-то момент отвернулись от «железного Редьярда», потому что он называл вещи своими именами, говорил, что «белый человек» обязан помогать «угрюмому туземцу» - во благо туземцу и Империи. За это он был, по словам современников, «неумолимо низвергнут». В Вестминстерское аббатство проводить писателя в последний путь не пришел почти никго из видных деятелей английской культуры.
Прошло шестьдесят семь лет со дня смерти Киплинга. Англия дав-ным-давно отступила, отказалась от своих великодержавных притязаний. Один из ее верных защитников и лучших поэтов по-прежнему с нами. Только теперь мы берем на себя труд и смелость узнать его ближе. Кто же он? Гражданин первой державы мира или Гражданин мира?
В книгу «Немного о себе» включены две самые значительные мемуарные вещи лауреата Нобелевской премии - его автобиография «Немного о себе для моих друзей - знакомых и незнакомых» (1936) и книга очерков «От моря до моря» (1899).
Индия, Бирма, Сингапур, Китай, Гонконг, Япония, Соединенные Штаты - вот страны, в которых Киплинг, в ту пору отличный журналист, автор популярнейших поэтических и прозаических сборников, побывал. Он покинул Лахор, где работал в местной «Гражданско-военной газете», не от стремления избавиться, как байроновский герой, от сплина. Он ехал с конкретным намерением - увидеть своими глазами восточные страны, Японию, а затем и Америку, чтобы понять уклад, мироощущение, культуру этих народов, а главное - степень их жизнеспособности. Ведь Киплинг был человек дела, он должен был найти будущих со-ратников, тех, с кем предстояло его Родине обустраивать мир в новом столетии. Как наивно звучит фраза Киплинга: «И все же первое, что я узнал, - деньги в Америке - это все!» Но сто лет тому назад надо было быть достаточно зорким, чтобы увидеть, на каких «дрожжах» поднимается великое будущее Нового Света!
С безмерным тактом и почтением он пишет о японских обычаях, о завидной трудоспособности и одаренности японцев. Особого внимания достойны замечания Киплинга по поводу миссионерской активности европейцев и американцев в Японии. «Миссионер-американец обучает молоденькую японку носить челку, заплетать волосы в конский хвост и перевязывать его лентой, окрашенной синей или красной анилиновой краской. Немец продает японцам хромолитографии и этикетки для пивных бутылок…» Другой вопрос, что подобная прозорливость писателя объясняется все тем же желанием подсказать японцам, что их будущее, избавление от долгов и зависимости от американцев и европейцев - в финансовом и прочем сотрудничестве с Англией.
Свою автобиографию Киплинг начинает словами: «Верните мне первые шесть лет детства и можете взять себе все остальные». Он был счастлив лишь в детстве, на узкой улочке Бомбея в районе старого вокзала, где он родился в 1865 году. Его отец Джон Локвуд Киплинг, художник, руководил школой прикладного искусства. Еще один парадокс: англичанин, чужеземец, учит «туземцев» ремеслу их прадедов. За семь лет до рождения Редьярда Индия стала официально частью Британской империи, и там был провозглашен первый английский вице-король. Колонизацию Индии начали португальцы, которые в числе первых осваивали и Западную Индию (так называлась тогда Америка). За ними последовали голландцы. Англичане, став могучей морской державой, двинулись по следам европейских соперников. В самом начале семнадцатого века королева Елизавета санкционировала основание Ост-Индской торговой компании. А в конце того же века английский король Карл II получил Бомбей в приданое за женой, португальской принцессой. Свое вторжение в Индию Англия объясняет тем, что она стремилась навести там порядок, прекратить междоусобные раздоры; на самом деле, конечно же, индийские товары - чай, пряности, шелка, драгоценные камни - и экспансионистские установки были подлинным стимулом этой «миротворческой» политики.
Немного о себе для моих друзей - знакомых и незнакомых
«Все проиграть и вновь начать сначала…»
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и вновь начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: «Держись!»
«Все проиграть и вновь начать сначала…» Слова, которые служат наказом, заветом не одному поколению англичан, и не только англичан, принадлежат Джозефу Редьярду Киплингу (1865–1936). «Заповедь», впервые напечатанная в 1910 году, учит мужеству, чести, стойкости, упорству, но в те годы «злоба дня» заглушала призыв к жизнелюбию и мужеству, ибо многие современники Редьярда Киплинга помнили, что это стихотворение написано «идеологом империализма». «На деле оно означало, что нужно служить безропотной задницей, когда тебя пинками гонят в пекло» - так воспринимали его Ричард Олдингтон и кое-кто из его сверстников. Но вина ли Поэта, что время диктует свое прочтение его строк? Да, Киплинг с гордостью называл себя Гражданином первой державы мира. В какую бы страну он ни попадал, какие бы люди ни встречались ему в его кругосветном странничестве, он твердо помнил, что он - посол великой культуры, что «бремя белого человека» возложила на него сама История.
Несите бремя белых -
И лучших сыновей
На тяжкий труд пошлите
За тридевять морей;
На службу к покоренным
Угрюмым племенам
На службу к полудетям,
А может быть - чертям.
Киплинг стал общенациональной гордостью, чья слава, как писали в ту пору английские газеты, далеко опередила славу Байрона, был символом поэзии Альбиона и могущества Британской империи. Он облекал в талантливые, страстные строки все будничные и героические факты побед Империи. Он стал не просто летописцем битв и подвигов «белого человека», но вдохновителем тех, кто был послан «за тридевять морей к покоренным угрюмым племенам». Сколько подобных примеров знало человечество! Великие державы сходили с арены, а их поэты оставались в скрижалях истории навечно.
«В середине 90-х годов прошлого века (XIX - Л.Н.) этот небольшого роста человек в очках, с усами и массивным подбородком, энергично жестикулирующий, с мальчишеским энтузиазмом что-то выкрикивающий и призывающий действовать силой, лирически упивающийся цветами, красками и ароматами Империи, совершивший удивительное открытие в литературе, населивший свои произведения различными механизмами, всевозможными отбросами, нижними чинами, выбравший жаргон в качестве поэтического языка, сделался почти общенациональным символом. Он поразительно подчинил нас себе, он вбил нам в головы звенящие и неотступные строки, заставил многих - и меня самого в их числе, хотя и безуспешно, - подражать себе, он дал особую окраску нашему повседневному языку…» - писал о Киплинге его младший собрат по литературе Герберт Уэллс. Что пугало его современников? То, что «идея негласного сговора между законом и беззаконным насилием - в конечном счете убийственная идея современного империализма», - по мнению Уэллса, находила молчаливое одобрение Киплинга. Не станем спорить с замечательным фантастом, способным верить в самые иллюзорные построения и не замечать очевидное. Каждый имеет право на заблуждение… Но на алтаре массовых заблуждений и увлечений часто оказывалась судьба не одного человека, а целых народов. Миссионеры и полководцы - феномен столь же типологический для прогресса, сколь и губительный. Римская империя, Крестовые походы, Трансвааль, Ост-Индия, Первая мировая война, Вторая… Увы, этот список бесконечен. Просвещенные соотечественники Киплинга в какой-то момент отвернулись от «железного Редьярда», потому что он называл вещи своими именами, говорил, что «белый человек» обязан помогать «угрюмому туземцу» - во благо туземцу и Империи. За это он был, по словам современников, «неумолимо низвергнут». В Вестминстерское аббатство проводить писателя в последний путь не пришел почти никго из видных деятелей английской культуры.
Прошло шестьдесят семь лет со дня смерти Киплинга. Англия дав-ным-давно отступила, отказалась от своих великодержавных притязаний. Один из ее верных защитников и лучших поэтов по-прежнему с нами. Только теперь мы берем на себя труд и смелость узнать его ближе. Кто же он? Гражданин первой державы мира или Гражданин мира?
В книгу «Немного о себе» включены две самые значительные мемуарные вещи лауреата Нобелевской премии - его автобиография «Немного о себе для моих друзей - знакомых и незнакомых» (1936) и книга очерков «От моря до моря» (1899).
Индия, Бирма, Сингапур, Китай, Гонконг, Япония, Соединенные Штаты - вот страны, в которых Киплинг, в ту пору отличный журналист, автор популярнейших поэтических и прозаических сборников, побывал. Он покинул Лахор, где работал в местной «Гражданско-военной газете», не от стремления избавиться, как байроновский герой, от сплина. Он ехал с конкретным намерением - увидеть своими глазами восточные страны, Японию, а затем и Америку, чтобы понять уклад, мироощущение, культуру этих народов, а главное - степень их жизнеспособности. Ведь Киплинг был человек дела, он должен был найти будущих со-ратников, тех, с кем предстояло его Родине обустраивать мир в новом столетии. Как наивно звучит фраза Киплинга: «И все же первое, что я узнал, - деньги в Америке - это все!» Но сто лет тому назад надо было быть достаточно зорким, чтобы увидеть, на каких «дрожжах» поднимается великое будущее Нового Света!
С безмерным тактом и почтением он пишет о японских обычаях, о завидной трудоспособности и одаренности японцев. Особого внимания достойны замечания Киплинга по поводу миссионерской активности европейцев и американцев в Японии. «Миссионер-американец обучает молоденькую японку носить челку, заплетать волосы в конский хвост и перевязывать его лентой, окрашенной синей или красной анилиновой краской. Немец продает японцам хромолитографии и этикетки для пивных бутылок…» Другой вопрос, что подобная прозорливость писателя объясняется все тем же желанием подсказать японцам, что их будущее, избавление от долгов и зависимости от американцев и европейцев - в финансовом и прочем сотрудничестве с Англией.
Свою автобиографию Киплинг начинает словами: «Верните мне первые шесть лет детства и можете взять себе все остальные». Он был счастлив лишь в детстве, на узкой улочке Бомбея в районе старого вокзала, где он родился в 1865 году. Его отец Джон Локвуд Киплинг, художник, руководил школой прикладного искусства. Еще один парадокс: англичанин, чужеземец, учит «туземцев» ремеслу их прадедов. За семь лет до рождения Редьярда Индия стала официально частью Британской империи, и там был провозглашен первый английский вице-король. Колонизацию Индии начали португальцы, которые в числе первых осваивали и Западную Индию (так называлась тогда Америка). За ними последовали голландцы. Англичане, став могучей морской державой, двинулись по следам европейских соперников. В самом начале семнадцатого века королева Елизавета санкционировала основание Ост-Индской торговой компании. А в конце того же века английский король Карл II получил Бомбей в приданое за женой, португальской принцессой. Свое вторжение в Индию Англия объясняет тем, что она стремилась навести там порядок, прекратить междоусобные раздоры; на самом деле, конечно же, индийские товары - чай, пряности, шелка, драгоценные камни - и экспансионистские установки были подлинным стимулом этой «миротворческой» политики.
Киплинг очень любил Индию, после учебы в Англии он вернулся туда, правда, на этот раз в Пенджаб, и стал сотрудничать в местной газете. Восточные сдержанность, мудрость, умение за внешними событиями увидеть сущее, извечное, гармоничность и целеустремленность оказали решающее влияние на его характер и мироощущение. Он не боялся испытаний - поэтому легко брался за самые трудные проекты, он понимал быстротечность нашей бренной жизни - поэтому с легкостью переезжал с места на место, не был падок на лесть и спокойно относился как к славе, так и к хуле.
Но он был белым человеком и был сыном Западной культуры. И был убежден, что прогресс, социальная и экономическая предприимчивость, упехи цивилизации - это достижения Запада. Правда, всегда помнил, что в конечном счете все решает Сильная личность. Еще один знак времени - идеал сверхчеловека, ницшеанского героя в начале прошлого века увлекал не одного Киплинга.
Первый сборник рассказов «Простые рассказы с гор» увидел свет в 1888 году. Пятьдесят лет Киплинг отдал литературному труду. Он много рисовал. Много путешествовал. Умел ценить талант другого. Самыми большими авторитетами для него из числа живых классиков были Роберт Стивенсон, Брет Гарт, Марк Твен и Лев Толстой. В начале XX века он возглавил английский юбилейный Толстовский комитет. Он не сумел побывать у Стивенсона на островах Самоа, не застал в Калифорнии Брета Гарта, но зато совершил литературное паломничество - к Марку Твену.
