Мыслить можно по-разному, когда мы используем суждения, то мыслим логически, а если применяются мысленные образы, то это уже визуальное мышление . Оно выступает путем образного моделирования.

Основой визуального мышления является наглядно-действенное (наглядно-образное) мышление, где при упоминании слова корова в первую очередь всплывает ее образ, а не понятие, раскрывающее смысл данного термина.

В развитой форме подобный вид мышления характерен для творческих людей: художников, модельеров, архитекторов, дизайнеров, скульпторов.

Так, например, с Востока пришла к нам мудрость: «Что нужно сначала сделать, чтобы нарисовать животное? Следует сначала его представить себе». Это значит, что древние мудрецы Востока, в отличие от западных ученых, знали о практической значимости визуального мышления.

На Западе же долгое время считалось, что воображение не является частью , но сегодня доказано обратное.

Так, если задать ситуацию, что сейчас время – 3 часа 50 минут, сколько было времени 20 минут назад, то большинство, конечно же, начнет производить математические вычисления (50 – 20=30) и получат время 3 часа 30 минут.

Но творчески мыслящие люди просто представляют циферблат и визуально (мысленно) переводят стрелки на четыре деления, равных в общей сложности 20 минутам и получают 3 часа 30 минут.

Получается, что одну и ту же задачу можно решить логически, а можно получить ответ на нее путем образного мышления.

Стоит отметить, что животные, в отличие от нас, не знакомы с открытыми нами математическими, физическими формулами, но прекрасно при этом определяют расстоянии и величину необходимой силы, которую стоит приложить в определенных условиях.

Так, кошка, перед прыжком на шкаф не побежит за инструментами, чтобы измерить все величины, а просто визуально определит необходимую для преодоления дистанцию и прыгнет с необходимой силой.

Если бы человек так же развивал свое визуальное мышление , а не придумывал все более сложные приспособления, то сегодня мы бы лучше ориентировались в пространстве и не блуждали в трех соснах.

Подобное мышление практически применимо в любой деятельности, где требуется творческий, нестандартный подход.

Так, например, в бизнесе при собственном производстве, изготовлении упаковок, .

И если ваше визуальное мышление достаточно развито, то вы сможете создавать яркие образы, представляя конечный результат ваших усилий в мельчайших деталях, подробностях.

То же самое относится к этапу создания бизнеса. Мысленно можно продумать ваш бизнес-план: его оформление, структуру, детализацию тоже можно представить посредством визуального мышления.

Речь, конечно, идет не о бумажной форме, а о конкретном предприятии. То есть о подразделениях, отделах, дизайне помещений, необходимом оборудовании, униформе сотрудников, логотипе, корпоративной символике.

Можно создать сначала устойчивый образ вашего кафе, ресторана, салона красоты, торговой точки, а потом стараться воплотить этот визуальный план, материализовав его.

Сегодня визуальное мышление может быть реализовано и практически применимо не только для творческих людей, но и для всех, кто ищет .

А предпринимательство – это как раз та среда, где раскрываются способности, реализуются возможности и используются креативность и оригинальность.

способ творческого решения проблемных задач в плане образного моделирования. Основой визуального мышления выступает наглядно-действенное и наглядно-образное мышление, где при уподоблении предметно-практических и чувственно-практических действий свойствам объектов формируются внешние перцептивные действия. В дальнейшем происходит сокращение и интериоризация этих действий. В развитой форме этот вид мышления характерен для успешных архитекторов и дизайнеров.

МЫШЛЕНИЕ ВИЗУАЛЬНОЕ

способ творческого решения задач проблемных в плане образного моделирования. Основой мышления визуального выступают мышление наглядно-действенное и мышление наглядно-образное, где при уподоблении действий предметно-практических и чувственно-практических свойствам объектов формируются внешние действия перцептивные. В дальнейшем происходит сокращение и интериоризация этих действий. В развитой форме этот вид мышления характерен для успешных архитекторов и дизайнеров.

МЫШЛЕНИЕ ВИЗУАЛЬНОЕ

англ. visual thinking).

1. Способ решения интеллектуальных задач с опорой на внутренние визуальные образы (предоглавления, воображения). Описано, напр., в работе А. Р. Лурия "Маленькая книжка о большой памяти" (1968).

2. Вид творческого мышления, продуктом которого является порождение новых образов, создание новых визуальных форм, несущих определенную смысловую нагрузку и делающих значение видимым. Эти образы отличаются автономностью по отношению к объектам отражения. М. в. продолжает и завершает процесс обобщенного отражения сущностных особенностей объектов, который был начат мышлением наглядно-действенным и наглядно-образным. Исходные основания этого отражения содержатся в предметном содержании внешних перцептивных и опознавательных действий и в уподоблении предметно-практических и чувственно-практических действий свойствам объектов. Результирующая часть этого процесса отражения (М. в.) включает такую форму внутренних викарных перцептивных действий, которая позволяет преобразовывать выделенное предметное содержание в динамическую систему функций объектов или их частей.

Если на более низких уровнях отражения (при мышлении наглядно-действенном и наглядно-образном) викарные перцептивные действия используются для актуализации и преобразования известного - образов памяти при опознании и предметно-понятийных образов при формировании концептуальной модели, то на уровне М. в. эти действия направляются на определение неизвестного - структуры функциональных связей и отношений реальных или идеальных объектов. Благодаря ма-нипулятивной способности зрительной системы могут создаваться и преобразовываться взаимодействия элементов концептуальной модели, воспроизводиться структура внутренних связей и общая динамика функциональных отношений элементов, объединенных в целостную систему.

Обобщение средствами викарных перцептивных действий может осуществляться на широкой основе. С их помощью выявляются границы устойчивого функционального взаимодействия элементов, устанавливается соподчиненность функций элементов, направление, интенсивность и общая динамика функциональных изменений. В свете подобного отражения элементы характеризуются не предметными свойствами, а процедурными особенностями изменений их состояний. Установлением связи элементов процедурного вида воспроизводится действительный "природный" процесс функционирования объектов отражения по их собственным естественным законам. Одновременно функции элементов приобретают "операциональный смысл", из которого могут извлекаться принципы осуществления адекватных практических действий с объектами в реальных условиях. Определение наиболее значимых и специфических функций элементов, устойчивых функциональных связей изменяет и характер манипулятивных действий. С ориентировки и исследования они перестраиваются на более направленное и избирательное выполнение. Происходит как бы функциональная специализация манипулятивных действий, аналогичная той, которая прослеживается в генетическом развитии, когда сформированные "образы вещей" и "образы связей вещей" превращаются в "образы действий" с ними. М. в. проявляется в наибольшей степени в творчестве архитекторов, режиссеров, дизайнеров, скульпторов и др. представителей творческих видов деятельности; оно также проявляется в диагностике и управлении состоянием сложных систем, особенно при выведении их из нештатных режимов работы и аварийных состояний, при принятии стратегических решений, в научной разработке теоретических схем и концепций. (В. М. Гордон.)

Петру и Павлу задали одну и ту же задачу: «Сейчас 3 часа 40 ми­нут; сколько времени будет через полчаса?» Петр поступает так: он пом­нит, что полчаса - это тридцать минут: поэтому надо 30 прибавить к 40. Так как в часе только 60 минут, то остаток в 10 минут перейдет в следую­щий час. Так он приходит к ответу: 4 часа 10 минут.

Для Павла час - это круглый циферблат часов, а полчаса - поло­вина этого круга. В 3 часа 40 минут минутная стрелка стоит под косым углом слева на расстоянии двух пятиминутных делений от вертикали (см. рис. 1). Взяв эту стрелку за основу, Павел разрезает диск пополам и попадает в точку, которая находится в двух делениях справа от вертика­ли, на противоположной стороне. Так он получает ответ и переводит его в числовую форму: 4 часа 10 минут.

И Петр, и Павел решали эту задачу мысленно. Петр переводил ее в количества, не связанные с чувственным опытом. Он производил опера­ции с числами по тем правилам, которые он усвоил с детства: 404-30=70; 70-60=10. Он мыслил «интеллектуально». Павел же применил в этой за­даче соответствующий визуальный образ. Для него целое - это простая законченная форма, половина - это половина этой формы, а ход времени - это не увеличение арифметического количества, а круговое движение в пространстве. Павел мыслил «визуально».

Все и всюду прибегают к визуальному мышлению. Оно направляет фигуры на шахматной доске и определяет глобальную политику на гео­графической карте. Два ловких грузчика, поднимая рояль по вьющейся лестнице, пользуются визуальным мышлением, чтобы представить себе сложную последовательность подъемов, толканий, наклонов и разворотов инструмента. Кошка мыслит визуально, когда собирается преодолеть ко-

1 Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления / Под ред. Ю.Б.Гип-пенрейтер, В.В.Петухова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 97-107.

Тема 7. Человек как субъект познания

Во всех этих случаях элементы про­блемной ситуации изменяются, перестраи­ваются и трансформируются; внимание переключается; вводятся новые функции и вскрываются новые взаимосвязи. Такие операции, если их предпринимать с целью прийти к решению, составляют то, что на­зывается мышлением. И все же педагоги и психологи до сих пор не решаются при­знать, что процессы перцептивного мыш­ления столь же трудны и результативны, требуют столь же большого разума, что и использование интеллектуальных понятий. Мы жертвы укоренившегося представления, согласно которому мыш­ление происходит в отрыве от перцептивного опыта. Считается, что чувст­ва связаны с отдельными конкретными явлениями, поэтому их роль ог­раничена сбором сырья для накопления опыта. Дальнейшая обработка сенсорных данных осуществляется «высшими» способностями разума. Что­бы учиться на опыте, разум должен из частностей выводить обобщения, а царство обобщений, как полагают, не может иметь ничего общего с прямым восприятием.

Может быть, это угнетение чувств было неизбежным: наша цивили­зация должна была заплатить эту цену за очевидные успехи наук, достиг­нутые теоретизированием с помощью бестелесных понятий. Из-за этого сдвига методов и ценностей искусство стали рассматривать как средство простого развлечения или украшения.

Однако чувства - это не просто служители интеллекта, не только его поставщики сырья. Визуальное мышление - это мышление посредством визуальных операций. Приведу пример из художественной деятельности. У тех, кто считает, что художники мыслят, распространено мнение, что мыш­ление, будучи по необходимости неперцептивным процессом, должно пред­шествовать созданию образа, так что, скажем, Рембрандт вначале интеллек­туально раздумывал над убогостью человеческого бытия и лишь потом вложил результаты своих размышлений в свои картины. Если считать, что художники не думают только тогда, когда рисуют, то нужно понять, что ос­новной способ, которым художник пользуется, чтобы справиться с пробле­мами существования, - это изобретение и оценка образов и манипулирова­ние ими. Когда такой образ достигает конечной стадии, художник воспринимает в нем исход своего визуального мышления. Другими

Арнхейм Р. Визуальное мышление 599

Словами, произведение изобразительного искусства является не иллюст­рацией к мыслям его автора, а конечным проявлением самого мышления.

То же самое относится и к той пользе, которую получает от перцеп­тивного материала учащийся. Я помню, как был недавно шокирован, ко­гда услышал от одного канадского чиновника напоминание о том, что его страна граничит с двумя могущественными соседями, Соединенными Штатами и Россией. Уроженец Европы, я всегда думал, что Россия была соседом с востока, и, эмигрировав в Соединенные Штаты, я представлял эту страну далеко позади. Мое новое американское образование получи­ло хороший толчок вперед, когда до меня дошел тот факт, что то, что да­леко на востоке, довольно близко на северо-западе. Эта мысль потребова­ла конкретной реорганизации визуальных отношений на карте мира, которую я себе представлял.

Активное владение наглядным материалом возможно только в том случае, когда существенные свойства объектов мышления при помощи об­раза наглядно объясняются. Иногда считают само собой разумеющимся, что простой показ картинок, изображающих определенного рода объект, позво­лит учащемуся подхватить мысль, как подхватывают насморк. Но никакую информацию о предмете не удается непосредственно передать наблюдателю, если не представить этот предмет в структурно ясной форме.

Видеть свойства какого-либо предмета - значит воспринимать его как пример воплощения определенных общих понятий, видеть предмет кругом - значит видеть в нем круглость, т.е. всякое восприятие состоит в схватывании абстрактных черт. Вопреки существовавшей долгое время традиции мы не можем ограничить термин «абстрактное» только тем, что лишено сенсорных качеств. Термины «конкретное» и «абстрактное» ни в коей мере не могут служить для сортировки видов опыта по двум кон­тейнерам. Они не являются антонимами и не принадлежат к двум взаи­моисключающим популяциям. Конкретность - это свойство всех вещей, физических и умственных, но многие из этих же самых вещей могут слу­жить абстракциями.

Теперь мы готовы предположить, что чувство зрения действует пу­тем образования визуальных понятий, т.е. путем форм, которые соответ­ствуют внешнему виду предметов в данном окружении. Эти визуальные понятия имеют свои эквиваленты в рисунках и картинах. Особенно яр­ко они видны на ранних ступенях умственного развития, когда они еще просты. Интересны, например, рисунки одной шестилетней американской девочки, которая при помощи червонных сердечек изображает руки, но­сы, кулоны, лиф платья - декольте и т.д. Сердечко - это простая и действительно удобная форма, но этот ребенок применяет ее совершенно оригинально. Она открыла шаблон, который соответствует ее собственно­му чувству формы и в то же время отвечает внешнему виду многих ве­щей в этом мире.

600 Тема 7. Человек как субъект познания

Мышление занимается предметами и событиями известного нам ми­ра. Поэтому в процессе мышления эти предметы и события должны присут­ствовать и быть объектами действия. Если они присутствуют реально, то мы можем воспринимать их, думать о них, пользоваться ими. По сути дела, об­ращение с предметами - это мышление руками.

Когда предметы физически отсутствуют, они представлены косвен­но нашей памятью и знаниями о них. В какой форме память и знания поставляют необходимые факты? Проще всего ответить - опыт отклады­вается в образах, и этими образами мы оперируем так же, как если бы они были самими оригиналами.

Однако этот простой ответ ставит новые вопросы. Действительно ли умозрительные образы присутствуют при мышлении? Или - еще более парадоксально - не сталкиваемся ли мы с той же проблемой, что предме­ты, представленные как «лично», так и в образах памяти, не считаются пригодным для мышления материалом?

К концу XIX - началу XX в. психологи начали искать эксперимен­тальный ответ. Они задавали испытуемым вопросы, заставляя их думать, а потом опрашивали: «Что происходило в вас?». Из полученных резуль­татов Карл Бюлер в 1908 г. сделал вывод, что «в принципе любой сюжет полностью и отчетливо мыслим и понятен без какого-либо участия вооб­ражения».

Учение о «мысли без образов» не утверждало, что при мышлении от­сутствует что-либо наблюдаемое. Экспериментаторы не указывали, что плод мысли падает из ничего. Напротив, предполагалось, что мышление часто происходит осознанно, но это осознанное событие считалось по природе сво­ей отличным от воображения. Даже опытные наблюдатели терялись при попытке объяснить, что происходит в их умах, когда они мыслят.

Когда мы сегодня возвращаемся к спору о роли воображения в мыш­лении, мы видим, что выводы были неудовлетворительны из-за смешения двух задач. Вопрос о том, требует ли мышление участия воображения, счи­тался равносильным вопросу о том, отмечает ли сознание эту роль вообра­жения. Обе стороны, по-видимому, согласились, что если интроспекция не устанавливает хотя бы минимальных следов воображения в каждом про­цессе мышления, то невозможно утверждать, что воображение необходимо. Так называемые «сенсуалисты» пытались объяснить негативные результа­ты многочисленных экспериментов, предположив, что «автоматизм и меха­низация» могут свести визуальный компонент мысли к «слабой искорке сознательной жизни» и что в таких условиях экспериментальные наблюда­тели вряд ли могли правильно идентифицировать «неподдающиеся анали­зу вырожденные образцы» (Эдвард Б. Титченер).

Здесь возникает сомнение относительно природы воображения. Мо­жет быть, психологи тех дней и их испытуемые не отмечали присутствия образов потому, что их опыт не совпадал с их понятием образа. Действи-

Арнхейм Р. Визуальное мышление 601

Тельно, слово «умственный образ» смущает большинство из нас. Он предпо­лагает полный, красочный и верный отпечаток какой-то видимой сцены или объекта, ощутимо плавающий в уме. Немецкое слова «Vorstellung» (представление) менее эмпирическое, оно избегает этого подтекста и пото­му представляется более подходящим. Но его значение неясно. Оно непе­реводимо, так как неясно, что оно описывает. Иногда оно передается на анг­лийском языке словом «representation» (представление) - термином, который показывает, какую роль должно выполнять данное явление, одна­ко не описывает природы самого явления.

Итак, что же такое умственные образы?

В качестве первого допущения можно предположить, что память способна вырывать объекты из их контекста и показывать их в изоля­ции. Беркли признавал, что он «способен абстрагировать в одном смыс­ле, а именно, рассматривать некоторые конкретные части и свойства от­дельно от других, с которыми они объединены в каком-то объекте, но, возможно, могут реально существовать без них». Например, он мог вооб­разить «человеческое туловище без конечностей». Такого рода количе­ственная разница между образом памяти и полной массой материала стимула теоретически понятна легче всего. Она не противоречит поня­тию о том, что перцепция - это механическая копия того, что содержит внешний мир, и что роль памяти сводится к простому сохранению такой копии в неизменном виде. При этом считается, что разум может выре­зать куски из ткани памяти, оставляя самое ткань неизменной. Он мо­жет по-своему склеивать материал памяти, создавая в воображении кен­тавров или грифонов, сочетая механически воспроизведенные «куски реального».

Фрагментарные воспоминания действительно часто отмечаются в экспериментах с памятью. Один из подопытных Курта Коффки в ответ на словесный стимул «юрист» сказал: «Вижу только портфель в руке!» Еще чаще предмет или несколько предметов возникают в памяти на пустом фоне, полностью лишенные своего естественного окружения.

Но между берклиевым «туловищем без конечностей» и рукой юри­ста, которая держит портфель, - очевидная разница. Беркли говорит о нецелом предмете из природы - искалеченном теле или отбитом торсе, - который воспринимается полностью. Во втором случае мы имеем непол­ное восприятие целого предмета, мы видим только его существенную де­таль. Такого рода неполнота характерна для умственной образности. Парадоксально, что при этом предполагается перцептивное присутствие того, что мы не воспринимаем. Юрист присутствует, но большая часть его не видна.

В большинстве случаев воображение слишком туманно проявляет де­тали, чтобы позволить чисто перцептивное разграничение. Чаще всего раз­ница определяется тем, что психологи называют «смыслом» образа. Наблю-

602 Тема 7. Человек как субъект познания

Датель может заявить: «Я вижу этот предмет и неясно, и неполностью, но я знаю, что это такое!*

Как обычно, проблема «смысла» в восприятии вызвала разделение психологов на два лагеря: одни считают, что чувственные образы допол­няются интеллектуальными знаниями о данном предмете; другие исходят из того, что смысл - это эффект наложения прошлых образов на текущие

образы в памяти. Я разделяю последнее мнение, ибо я уверен, что интел-

лектуальное знание само по себе не может влиять на характер визуального образа. Только образы могут влиять на образы.

Но если мы согласимся, что образы придают смысл образам, то по­требуются дополнительные разъяснения. Беркли утверждал, что фраг­ментарных умственных образов недостаточно для создания визуального эквивалента понятия. Чтобы визуализировать понятие о лошади, недос­таточно способности вообразить лошадь без головы или без ног. Образ должен быть свободен от всех ссылок на те свойства, которыми лошади отличаются одна от другой; а это, утверждал Беркли, невозможно себе представить.

В начале нашего века несколько заслуживающих уважения исследо­вателей независимо друг от друга установили, что именно обобщенность и приписывают наблюдатели формам тех образов, которые они видят. Альф­ред Бине подверг двух своих малолетних дочерей, Арманду и Маргариту, длительным и точным расспросам. Однажды он заставил Арманду прове­рить, что случится, когда он произнесет слово «шляпа». После этого он спро­сил, думала ли она о шляпе вообще или о какой-то конкретной шляпе. Ре­бенок дал классический интроспективный отчет. («Это подход не с той стороны: я стараюсь представить себе один из всех этих предметов, которые объединены этим словом, но я не представляю себе ни одного из них».) Би­не отмечает, что опровержением Беркли звучит отчет одной из девочек, о «даме, которая одета, но невозможно сказать, белое на ней платье или чер­ное, светлое или темное».

В аналогичной серии опытов, результаты которых были опублико­ваны в 1912 г., Коффка получил много Allgemeinvorstellungen (обобщен­ных образов), которые зачастую совершенно «нечетки»: развевающийся трехцветный флаг, довольно темный, непонятно, расположены ли цвета вертикально или горизонтально; поезд, о котором не скажешь, пассажир­ский он или товарный; монета без определенного достоинства; «схемати­ческая» фигура, которая может быть мужской или женской.

Читая эти отчеты об экспериментах, замечаешь в формулировках ис­следователей и наблюдателей тенденцию обойти парадокс образов, которые одновременно и частны и общи. Из всех психологов один Эдвард Б.Титче-нер нашел в себе талант и смелость точно рассказать о том, что он видит, как бы ни противоречили его наблюдения теории здравого смысла. В своих «Лекциях по экспериментальной психологии мышления» он пишет:

Арнхейм Р. Визуальное мышление 603

«...при обычной деятельности мой ум - это довольно полная картинная галерея, в которой нет законченных картин, а лишь импрессионистские эски­зы. Когда я читаю или слышу, что кто-то сделал что-то скромно, или важно, или гордо, или низко, или любезно, я вижу визуальный эскиз скромности, или важности, или гордости, или низости, или любезности. Величавая героиня вы­зывает у меня вспышку, в которой я вижу высокую фигуру, и единственная яс­ная часть у нее - это рука, придерживающая серо-стальную юбку; униженный проситель вызывает у меня вспышку с согнутой фигурой, единственная ясная часть которой - это согбенная спина, хотя иногда видны также руки, сложен­ные умоляюще перед отсутствующим лицом... Все эти описания могут быть или самоочевидными, или нереальными, как сказка».

Это голос новой эры. Со всей ясностью, которой можно достичь с по­мощью слов, Титченер указывает, что нецелостность умственного образа - это не просто дело фрагментации или недостаточно ясного понимания, это положительное качество, которым отличается умственное воспри­ятие предмета от физической природы самого предмета. Тем самым он избегает ошибки «стимула», или - он предлагает без сомнения более удачные названия - «ошибки-вещи» или «ошибки-предмета», т.е. допу­щения, что умственная картина предмета идентична его объективным свойствам.

Важна ссылка на живопись и на импрессионизм. Титченерово опи­сание визуального опыта («эскизов» и «вспышек») так же фундаменталь­но отличается от описаний других психологов, как картины импрессио­нистов от работ их предшественников. Вместо того, чтобы выписывать во всех деталях форму человеческой фигуры или дерева, импрессионист да­вал аппроксимацию - несколько мазков, которые и не должны были соз­давать иллюзию выписанной фигуры.

Конечно, эскизное изображение, нарисованное на холсте или пред­ставшее перед мысленным взором, может быть неточным и путанным, но и тщательно выписанная картина тоже мажет быть такой. Здесь де­ло в бесформенности, а не в бездетальности. Это зависит от того, орга­низован ли опорный скелет образа, упорядочен ли он. Собирательные изображения здоровых или болезненных людей, полученные Фрэнси­сом Гэлтоном путем многократного наложения фотопортретов многих лиц, мутны и невнятны из-за отсутствия формы, а не потому, что они неясно очерчены. При этом расплывчатость составных фотографий не спасает их от конкретности. Не являются они и «обобщенными» толь­ко потому, что исходят из множества индивидуальных образов. Это за­метил "Уильям Джеймс, который напомнил, что «обобщенный характер как резкого образа, так и расплывчатого образа зависит от того, ощу­щается ли он в своей существенной функции. Эта функция - это за­гадочная прибавка, его понимаемый смысл». То же самое озадачило и Титченера, который считал, что в психологии говорить об абстрактной идее так же неправильно, как говорить об абстрактном ощущении. Это,

604 Тема 7. Человек как субъект познания

Говорил он, «смешение логики с психологией». Он не понимал, что кон­кретность и абстрактность не исключают друг друга и что конкретный образ может, сохраняя конкретность, испытываться как абстрактный, если он рассматривается как образ вида предметов, а не просто как об­раз одного индивидуального представителя.

Сэмюэл Джонсон определил результат абстрагирования как «мень­шую величину, обладающую достоинством или силой большей». Такое оп­ределение содержит намек на более богатую и точную оценку абстракции, чем у представителей традиционной логики.

Абстракция - это не просто отбор образца из популяции и не обра­зец ее основных черт. Например, определение или группа определений мо­гут выделять один вид предметов из других, не являясь в то же время дей­ствительной абстракцией этого предмета. Точно так же простой знак или намек не является абстракцией. Клочок волос, подобранный сыщиком, не является абстракцией преступника. Однако запачканная кровью разно­цветная одежда Иосифа - это больше, чем вещественное доказательство и свидетельство катастрофы. Для читавшего Библию, так же как и для отца и братьев Иосифа, - это сильнейшая зрительная абстракция семей­ной драмы.

Извлекать существенные черты из данного типа явлений бытия мож­но только при условии, если это явление организовано в такое целое, в ко­тором какие-то характеристики занимают ключевые позиции, а другие - второстепенны, случайны. При этом нас интересует не выявление частных свойств, а описание структурных характеристик. Например, холодность че­ловека - это не отдельное автономное свойство, как если бы мы говорили о холодной печке или холодной луне, а общее качество, влияющее на мно­гие стороны поведения этого человека. Чтобы лучше уяснить себе эту ха­рактеристику абстракции, можно ввести различие между емкостным поня­тием и типом.

Понятие емкость - это сумма свойств, по которым можно узнать данный вид сущности. Тип - это структурная основа такого вида сущно­сти. Абстракции, характерные для творческого мышления как в науке, так и в искусстве, - это типы, а не емкости. Примером может служить исследование Эрнста Кречмера, посвященное типам человеческого тела.

Кречмер отмечает, что его описание типов основано не на том, что на­блюдается в большинстве случаев, а на примерах «самых блестящих» про­явлений. Его «классические случаи» представляют собой «счастливые на­ходки», которые не часто встречаются в обыденной жизни. Тип - это не набор свойств, которые либо наличествуют, либо отсутствуют у данного ин­дивидуума. Для точности Кречмер настаивает на использовании метода со­ставных фотографий и на измерениях, но считает их вспомогательным ма­териалом, который не может заменить визуального впечатления.

Арнхейм Р. Визуальное мышление 605

Для пояснения творческой работы визуального воображения необхо­димо также показать различие между статическими и динамическими по­нятиями.

Обычно понятия стремятся к простой и четкой форме, к Платоновой жесткости, и это вызывает трудности в тех случаях, когда в охватываемый ими интервал входят существенные качественные различия. Соответствую­щие объекты могут быть столь непохожи друг на друга, что обнаружить их принадлежность к единому семейству явлений может только зрелый ум. Юному же уму они представляются такими же разными, как утренняя и ве­черняя звезда в понимании древних. Ярким примером смены ряда стати­ческих понятий одним динамическим может служить история конических сечений в геометрии.

Эти различные кривые (окружность, эллипс, парабола и т.д.) благода­ря их подкупающей простоте и законченному строению считались незави­симыми сущностями. Но если разрезать конус, сохраняя параллельность се­чений или изменяя их ориентацию, то можно незаметно проскочить через замечательные формы окружности, эллипса и т.д. Плавные переходы затме­вают качественные изменения. Предположим, что секущая площадь входит в конус параллельнее его оси; в этом случае сечение имеет вид гиперболи­ческой кривой, которая постепенно становится все больше по размеру и все более острой и, наконец, превращается в две прямых, пересекающихся под углом. Точно так же, если опускать на конус секущую плоскость, перпенди­кулярно к его оси, то первым сечением будет точка, а затем она расширит­ся в окружность, которая будет увеличиваться в размерах, не меняя формы. Совсем иное случится, если текущая плоскость будет изменять угол накло­на. Теперь круговое сечение начинает вытягиваться, превращается в эллипс, становится все длиннее и длиннее, наконец, разрывается с одной стороны, ко­гда плоскость становится параллельной одной из образующих конуса: по­лучается парабола. При этом окружность, эллипс, парабола, будучи фазами непрерывной последовательности, представляют собой качественно-различ­ные фигуры.

Так как эти геометрические фигуры вначале рассматривались как от­дельные, статические понятия, их пришлось рассматривать заново, чтобы они стали различными сторонами одного и того же единого динамического понятия. Такая перестройка восприятия, идущая против первичных пока­заний органов чувств, заставляет рассматривать эллипс как искаженную ок­ружность, а прямую линию - как предельный случай параболы. Это пре­красный пример визуального обобщения в творческом мышлении.

До сих пор мы рассматривали, как правило, умственные образы фи­зических предметов. В заключение обсудим вопрос о том, насколько «аб­страктным» может быть умственный образ?

Некоторые случаи визуализации теоретических понятий можно от­нести к обычным метафорам. Гербарт Зильберер сообщал о «гипнагоги-

606 Тема 7. Человек как субъект познания

Ческих состояниях», которые он часто испытывал, когда пытался думать, но впадал в сонливость. Однажды, после безуспешной попытки сопоста­вить тогдашнюю философию Канта и Шопенгауэра, его неудача спонтан­но приняла образ «угрюмого секретаря», который никак не хотел выдать информацию. В другом случае, после попыток лучше изложить неудач­ный отрывок в своих сочинениях, он увидел себя строгающим кусок де­рева. Здесь образы отражают почти автоматический параллелизм между работой мысли и событиями физического мира.

Но эти образы не должны быть обязательно точными отпечатками физического мира. Рассмотрим следующий пример из полуснов Зильбе-рера. В сумеречном состоянии дремы он размышляет о «суждениях транссубъективной ценности». Могут ли суждения быть ценны для всех? Очевидно, единственным путем к поиску ответа будет исследование соот­ветствующих экспериментальных ситуаций. В мозгу дремлющего мысли­теля неожиданно возникает образ большого круга или прозрачного шара в воздухе и вокруг него - люди, головы которых находятся внутри кру­га. Здесь исследуемая идея видится довольно схематично, но зато некото­рые ее аспекты становятся метафорически ощутимыми: все головы соб­раны в единой области, а тела исключены из этого сообщества. Хотя этот образ абсолютно фантастичен как физическое событие, он очень функцио­нален по отношению к идее, которая в нем воплощена.

Мы готовы указать, что воображение не ограничено представлением предметов и событий. Сведение предметов к нескольким важным вспыш­кам направления и формы ведет к появлению в воображении «абстракт­ных» форм, т.е. пространственных конфигураций, не имеющих прямого от­ношения к реалиям физического мира.

Об абстрактных образах редко пишут в психологической литерату­ре. В то время, когда проводились исследования умственного воображе­ния, необъективное описание определенного содержания было еще непо­стижимо. Теодюль Рибо, собравший девятьсот ответов, дает только один случайный пример - один из его наблюдателей видел бесконечность в форме черной дыры. И все же я решаюсь предположить, что «абстракт­ное» воображение принадлежит к числу обычных орудий мозга. Мы об­наружим его не только в форме бесполезного аккомпанемента к размыш­лениям, но и в виде необходимого средства демонстрации и эксперимента, когда мы размышляем на теоретические темы. Эти необъективные ме­тафоры, видимо, и были теми самыми «нечувственными ощущениями от­ношений», которые своей парадоксальностью вызывали столько трудно­стей в дискуссиях о мышлении без образов. Эти несуществующие вещи существуют. Неудивительно, что наблюдатель описывал свое мышление как безобразное, если под образом он понимал плавающее подобие до­вольно реальных человеческих фигур или обеденных столов. Воспитан­ный на реализме традиционной живописи, такой наблюдатель, возможно,

Арнхейм Р. Визуальное мышление 607

Был просто неспособен постичь «абстрактные» образы. Даже и в этом случае такие образы могут быть совершенно обычными и действительно необходимыми для любого ума, который размышляет над обобщенными идеями, но при этом не может обойтись без реальной обобщенности чис­тых форм.

Элементы мышления в восприятии и элементы восприятия в мыш­лении дополняют друг друга. Они превращают человеческое познание в единый процесс, который ведет неразрывно от элементарного приобрете­ния сенсорной информации к самым обобщенным теоретическим идеям.

Ответственный редактор и составители текстов - В.В.Петухов, Ю.Б.Дормашо? С.А.Капустин - преподаватели кафедры общей психологии факультета психологии МГУ имени М.В.Ломоносова. Более 10 лет ведут целостный кур." общей психологии на дневном и спецотделениях факультета. В 1993 году за создание этого курса В.В.Петухов был удостоен Ломоносовской премии

Курс общей психологии - фундаментальный для образования психологов всех специализаций,исследователей и практиков. Трехтомное собрание оригинальных психологических текстов, дополняющее любой базовый учебник, предназначено для проведения семинарских занятий по данному курсу и самостоятельного чтения. В первом томе представлен раздел "Введение" (темы 1-7), в котором органично сочетаются предметный, исторический и эволюционный подходы к изложению психологии. Читатели знакомятся с научными представлениями о психике, сознании человека, сопоставляя их с житейскими, узнают о становлении предмета психологии, ее основных понятиях, проблемах, принципах их решения Книга может быть интересна и полезна всем, кто увлекае тг я научной психологией и хочет познакомиться с ней по первоисточникам

ISHSf 5-93692-037-2

Тексты в трех томах

Феноменальный интеллект. Искусство думать эффективно Шереметьев Константин

Визуальное мышление

Визуальное мышление

Визуальное мышление – это использование способности нашего зрения проводить предварительную обработку зрительной информации. Поэтому в мозг поступает не исходная видимая картинка, как в фотоаппарате, а уже обработанная. В обработанной картинке выявляются определенные объекты.

Например, на рисунке изображены три кружочка и три линии. Но наш глаз видит два треугольника. Причем если на левом рисунке еще можно отвлечься от треугольника, то на правом это сделать сложнее.

Кружки и линии

Эту особенность зрения можно использовать для быстрого выявления в ситуации ключевых моментов. В простых случаях задача решается сама собой.

Недаром говорят: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Поэтому рекомендуется начинать анализ ситуации именно с визуального анализа. Визуальное мышление – это скоростное мышление.

Для этого нужно переводить данные в визуальную форму:

Строить графики;

Рисовать диаграммы;

Создавать ментальные карты;

Использовать фотографии;

Применять инфографику.

Для развития визуального мышления в момент решения проблемы начните рисовать. Навыков рисования иметь не нужно, более того, детали будут уводить в сторону. Вы должны набросать некоторый визуальный образ задачи. В этот момент обычно приходит другое видение и задача решается.

Но визуальное мышление имеет ограничения. Если проблема сложная и многоуровневая, оно не поможет. Тогда переходите к абстрактно-логическим видам мышления.